Последняя песнь Акелы. Книга 3 - [39]

– Вылазь! – лейтенант, щёлкнув взводимым курком, навел револьвер на Пелевина. – А вы, мисс, – офицер кивнул Полине, – поторопитесь предъявить документы, подтверждающие ваше подданство!

– А Алекс? – растеряно выдохнула девушка, испуганно хлопая глазами. – Куда вы его, мистер?

– Боюсь, мисс, – лейтенант с деланным сочувствием развел руками, – вашего друга ждут короткая проповедь и длинная веревка. – Или тебе, – драгун покосился на стоящего под прицелом солдатских винтовок Пелевина, – желательно наоборот?

– Да нет, всё как надо, – невозмутимо пожал плечами Алексей, покосившись на направленное на него оружие. – Длинных проповедей с детства не люблю, да и православных священников окрест не сыскать, а если короткую веревку попросить, так, боюсь, вы меня в петлю запрыгивать заставите…

– Додсон! – офицер обернулся к одному из солдат. – Обеспечьте выполнение последнего желания этому господину. – Бакстер, Фултон! – выпустив поводья, он ткнул пальцем в двух драгун, – спешиться и проводить преступника к месту казни!

– Охраняй! – Алексей, шикнув скалящемуся на солдат Бирюшу, бросил на землю свою шляпу и неторопливо побрёл к дереву, под которым уже суетился Додсон. – А ты, Поль, – пройдя пару шагов, траппер обернулся к девушке, – прости, ежли обидел когда ненароком.

– Мисс! – офицер, убрав револьвер в кобуру, вновь посмотрел на Полину, – я так и не увидел ваших документов. Поторопитесь.

Не вслушиваясь в слова офицера, девушка обезумевшими глазами посмотрела вслед уходящему в сопровождении двоих драгун Пелевину, судорожно сглотнула и шустро юркнула в фургон. Какое-то время из глубины повозки доносились только шум лихорадочного копошения, недовольное мявканье Феи и сдавленные чертыхания, а когда Полина выползла наружу и с горем пополам утвердилась на шатком облучке, офицер с удивлением заметил, что в руках у красотки не легкий сверток с бумагами, а тяжелый десятизарядный маузер. Последним, что он увидел в этой жизни, было необычайно прекрасное, фантасмогоричное видение прекрасной девушки, направляющей ствол оружия прямо ему в грудь. Сделать что-либо лейтенант не успел. Громыхнул выстрел, из ствола вырвался ярко-оранжевый сноп пламени, и свинцовая пуля в мельхиоровой оболочке швырнула его на землю.

Дальше всё закрутилось необычайно быстро.

Выстрел задрал ствол пистолета вверх, и не удержавшуюся на ногах девушку буквально снесло вглубь фургона. Прямо на некстати вылезшую Фею. Кошечка, и без того перепуганная пальбой над ухом, крайне отрицательно отнеслась к приземлению любимой хозяйки на не менее любимый кошкою хвост и, раззявив пасть в паническом мяве, вымахнула вперед. Вот только в намеченной для приземления точке вместо пустого пространства маячил чужой жеребец. Конь испуганно шарахнулся в сторону, но увернуться от вопящего болида не успел. Понимая, что извернуться и брякнуться в другом месте она не успевает, Фея выпустила когти и отчаянно вцепилась в фыркающую лошадиную морду. Обезумевший от боли конь, взвился на дыбы. Кошка, призвав на помощь все врожденные и приобретенные навыки, на коне удержалась, а вот наездник – нет. Лошадь Мастерсона тоже шарахнулась в сторону. Британец, пытаясь успокоить животное, кинул взгляд на пленника и его конвоиров и побелел от страха.

На шум громыхнувшего на дороге выстрела обернулись и Пелевин, и оба солдата. И пока драгуны оторопело наблюдали, как их командир, брызжа кровью из простреленной груди, падает в дорожную пыль, Алексей гаркнул Бирюшу: «Взя-я-ять!!!» – и ребром ладони размозжил кадык конвоира справа. Ухватившись за ствол винтовки убитого, Пелевин резко шагнул вперёд и влево и, действуя оружием, как громоздкой дубиной, впечатал цевьё ли-метфорда в переносицу второго драгуна. Надсадно хрипя и заливаясь кровью, солдат повалился на землю, а Алексей, передёргивая затвор, кувыркнулся вперед. Секундой позже он привстал на колене и всадил пулю в грудь Додсону, так и не успевшему выпустить верёвку из рук.

– Лошадку, конечно, жалко, – тихо выдохнул Алексей, наводя ствол винтовки на пытающегося скрыться Мастерсона. – Вот только я ни разу не Христос, а с этой тварью до смерти покалякать хочется. До его смерти, – уточнил сам себе траппер и плавно выжал спуск. Сухо щелкнул выстрел, и четырнадцатиграммовая пуля впилась в круп лошади. Ноги бедного животного подломились, и всадник, перелетев через голову коня, звучно шлёпнулся о землю.

– Поднимайся, падаль, – траппер, потрепав по холке Бирюша, ткнул стволом винтовки в бок стоящего на коленях Мастерсона. – И хватит стонать, не разжалобишь.

Выдернув из ножен на поясе драгуна штык, Алексей рывком поднял Мастерсона на ноги и пинками погнал его к дереву, украшенному веревочной петлей.

– Ты Евангелие знаешь? – траппер, в очередной раз подтолкнув англичанина, заставил его встать прямо под самодельной виселицей. – Значит, помнишь, как Иуда с жизнью счеты свел, – констатировал Алексей, глядя на отчаянно кивающего британца. – Если сам петлю не наденешь, – Пелевин, щелкнув затвором, уткнул винтовочный ствол в живот Мастерсону, – сначала брюхо прострелю, потом колени, так и брошу. Подыхать будешь долго и мучительно. Лезь в петлю, говорю!