Последняя Охотница на драконов - [30]

– Но разве, – спросила леди Моугон, – в отсутствие мистера Замбини это не должно быть нашим общим решением?

– Два миллиона мула – очень большие деньги, – высказался Прайс.

– Которые могли бы до конца жизни обеспечить всех наших отставников, – добавил Монти Вангард.

– У меня нет уверенности, что предложение насчет сделки еще в силе, – сказала я, стараясь протянуть время.

– Мистер Тримбл только что позвонил мне, – сказала леди Моугон. – Так что я могу со всей определенностью утверждать – предложение по-прежнему в силе!

Мне вдруг стало жарко.

– Слушайте, – сказала я им. – Мы ведь не знаем в точности, умрет ли дракон. Точно так же, как, хотя связь магии и драконов никем в сущности не доказана, в этом здании не найдется ни одного колдуна, который не верил бы в эту связь. В воздухе пахнет Большой Магией, и поэтому мне сдается, что не стоило бы нам делать ставку на драконью смерть. Мы же не этим заниматься должны!

– А ты вообще кто такая, чтобы решать, чем нам следует или не следует заниматься? – высокомерно поинтересовалась леди Моугон. – Сколько ни пытайся, мистера Замбини ты никогда не заменишь. Ты всего лишь жалкий найденыш, которому просто повезло!

Некоторые из присутствовавших колдунов поморщились, как от кислого. Ни один из них не решился бы зайти настолько далеко. И чего ради Моугонихе потребовалось на личности переходить, да еще безо всякой причины?

– Если дракон в любом случае собирается помереть, почему бы нам и не состричь с этого бабки? – пытаясь разрядить ситуацию, проговорил Полноцен. – Потому что если Большая Магия даст выхлоп не туда, мы вообще сразу все потеряем.

– По-моему, все ясно до боли в глазах, – провозгласила леди Моугон, хотя на самом деле ничего не было ясно. – Давай сюда чек, время и дату!

Но еще не готова была выкинуть белый флаг.

– Мы все знаем, как работают предсказания, – сказала я, силясь проглотить гнев, охвативший меня по поводу «жалкого найденыша, которому просто повезло». – Иной раз они сбываются лишь потому, что все начинают усиленно ждать именно такого исхода. Если мы продадим сведения о дате и времени, дракон, чего доброго, может и помереть, хотя вообще-то, может быть, и не собирался! А если Большая Магия, как сказал Прайс, выдаст не то, кабы не вышло, что мы навсегда отказались от магии ради одноразовой выплаты, пусть и очень большой. Лично я на такое не поведусь и полагаю, что многие здесь со мной согласятся. Нас всех свело под кровом Башен Замбини то, чем мы являемся – или раньше являлись. Должно же это хоть чего-нибудь стоить?

Некоторое время было тихо. Чародеи, как и все нормальные люди, очень любят денежки. Однако честь и верность своему жизненному призванию для них тоже далеко не пустой звук.

– Все это лишь догадки, – произнес наконец Монти Вангард.

– А что в нашем деле не догадки? – спросил Полноцен.

Женщина-черепаха с одиннадцатого этажа впервые подала голос:

– Обеспеченная старость – это не воздушные замки, – сказала она.

После этих слов снова воцарилась тишина, и я решила, что пора перейти к действиям. Я вытащила из коробки неподписанный чек Тримбла и выложила его на стол.

– Рэндольф, четырнадцатый граф Пемброкский, назвал мне предполагаемый срок кончины дракона, – сказала я, чувствуя в висках бешеную пульсацию крови. – Воскресенье, двенадцать часов дня. Как с предельной откровенностью объяснила леди Моугон, для принятия такого рода решения я вам совершенно не нужна. И, конечно же, я далеко не мистер Замбини, который неизвестно, вернется ли, и если да, то когда. Но, покуда я зовусь Дженнифер Стрэндж, я не стану помогать «Объединенным Полезностям» наживаться на смерти Мальткассиона. Более того, – продолжала я, ибо гнев и обида придали мне дерзости, – вы вольны найти нового исполнительного главу «Казама», если я уж так вам не гожусь. Я остаток своей кабалы могу отслужить и у Нестабильной Мейбл на побегушках. Или буду подтирать за Таинственными Икс, когда у них опять что-то случится…

Меня выслушали не перебивая, а когда я умолкла, волшебники начали неловко переглядываться. Все они обладали могуществом, но, когда по-настоящему припрет, даже чародеи нуждаются в вожаке.

– По-моему, надо проголосовать, – сказал Мубин.

– Никакого голосования не будет! – сказала Моугониха и потянулась за чеком. – Правильный путь никогда еще не был более очевиден!

– Только притронься к этому чеку без голосования, и я тебя тритоном сделаю, – сказал Мубин.

Угроза была нешуточная. Заклинание, превращавшее человека в тритона, колдунами употреблялось только у последней черты. Оно не подлежало отмене и технически означало убийство. Однако леди Моугон сочла, что Мубин лишь блефовал. Тем паче что «отритонивание» требовало нешуточного могущества.

– Твои золотые деньки, когда ты и вправду это мог, давно миновали, – сказала она ему.

– А кто намедни свинец в золото превратил?

Волшебник Мубин и леди Моугон пристально уставились друг на дружку. Ни ей, ни ему не хотелось начинать двигаться первым… Поясню для тех, кто не в теме, – заклинания не совершаются одномоментно и требуют не только слов, но и некоторых пассов руками. Так вот, тот, кто первым пошевелился, в дальнейшем рассматривался как агрессор. Если ты двинулся первым и превратил оппонента в тритона, ты становился убийцей. Опоздал двинуться – и твои действия становятся самозащитой.