Последняя обитель. Крым, 1920-1921 гг. - [55]

(Любопытно, выдвигали бы норвежские социал-демократы кандидатуру Ленина перед Нобелевским комитетом для присуждения ему Нобелевской премии, что сделали они в ноябре 1917 г., если бы знали реальные “заслуги” пролетарского вождя?)

Ленин, вся партийная верхушка и командование фронтом наверняка знали, что все обещания на прощение, согласие на беспрепятственный выезд за границу желающих, призывы Реввоенсовета щадить сдающихся в плен и напоминание о рыцарской чести — это ни что иное, как явная традиционная ложь и очередной обман легковерных. Большевики не допускали даже мысли о помиловании участников белого движения при любых условиях и независимо от развития событий. Они заранее готовились к так называемой “крымской операции”, наращивали и укрепляли чекистские подразделения, формировали комендантские, конвойные и расстрельные команды. По инициативе Дзержинского ЦК РКП (б) мобилизовал в центральной России и направил на Южный фронт многие сотни профессиональных и наиболее безжалостных организаторов террора, имена и вычурные подписи которых красуются на постановлениях “троек”, ЧК, губЧК, ВУЧК и т. д.

“Булгаковская Аннушка масло уже разлила”, и судьба военнопленных была предрешена неотвратимо.

Таким образом, применяя к военнопленным насилие, издевательства и умерщвление их в массовом порядке, большевики возродили наиболее жестокие и темные стороны истории человечества. Они переняли эти позорные и дикие методы древности ради главной цели — создания “коммунистического рая” на земле.

Отметим, что контрразведка Белой армии тоже применяла расстрелы пленных Красной армии, но в основном чекистов и комиссаров. Во многих случаях не трогали даже командиров, стараясь привлечь их на свою сторону. Согласно фундаментальному исследованию А. Г. Зарубина и

В. Г. Зарубина, за три года пребывания власти белых в Крыму было арестовано 1428 человек, из которых расстрелян 281 человек. Среди них, вероятно, большинство разведчиков Красной армии. Отсюда понятно, что показатели гибели пленных одной и другой стороны совершенно несравнимы. Интересен в этом плане рассказ латышского стрелка П. Я. Пла-удиса в книге “Латышские стрелки в борьбе за Советскую власть”¹⁴. Он пишет, что пленных латышей власти Белой армии поместили в отдельном доме на окраине Севастополя. “Даже белогвардейские газеты нам запретили читать" (Какой ужас!). “Было очень скучно”. “Сидели у своего домика и часами смотрели на море”. (Замечу, что они “сидели” не в тюрьме или подвале, где содержались белые офицеры перед расстрелом.) “Распиловка дров, — пишет он далее, — для кухни была единственной работой...”. Надзирающий комендант пленным латышам, “которые белым были особенно ненавистны”, сказал: “смотрите, чтобы у меня вы вели себя, как полагается военнопленным!” За неделю до вступления частей Красной армии в Севастополь военнопленные латыши были совсем оставлены без присмотра и охраны. Вместе с другими многочисленными красноармейцами, находящимися в плену в Севастополе, они встретили приход Красной армии.

В своем рассказе П. Я. Плаудис, следуя традиции всеобщей фальсификации событий гражданской войны, пишет также, что белым офицерам, пребывающим в Севастополе после их регистрации, даже разрешили всем уехать домой, а священников и бывших чиновников вообще не регистри-

¹⁴ Латышские стрелки в борьбе за Советскую власть в 1917—1920 годах. — С. 417.

ровали. (Понятно, что в 1962 г. иначе он написать и не мог.) Известно также, что пленных красноармейцев в городах Крыма часто привлекали к охране различных военных объектов Белой армии, в том числе складов продовольствия и одежды международных миссий Красного Креста. При этом их статус военнопленных не менялся — в числе солдат Белой армии они не состояли.

Т

Тема плена для сколько-нибудь полного освещения неисчерпаема, а огромная масса сведений о печальной участи военнопленных во все времена — беспредельна. Для завершения этого раздела приведем еще один нормативный акт, имеющий к нему отношение:

'В связи с Дополнительным договором между VHP и строноми Четвертого союза от 27 января 1918 года все военнопленные и гражданские лица, находящиеся на территориях договаривающихся сторон, от какого-либо наказания за те действия и преступления, что были ими совершены во время войны, освобождаются и беспрепятственно возвращоются на родину'¹³⁷.

Через треть века, 7 марта 1955 г., в ноте правительству Голландии советское правительство заявило, что оно

'...признает ратифицированные Россией Гаагские конвенции и декларации 1899 и 1907 года, разумеется, в той части, в которой эти конвенции и декларации не противоречат устову ООН и если они не были изменены или заменены последующими международными соглашениями, участником которых является СССР¹³⁸.

Способы поиска, задержания и ареста бывших солдат и офицеров, чиновников и беженцев чекистами твердо освоены и в процессе многократного проведения этих операций отработаны до мелочей. Созданные и применяемые в годы гражданской войны, в дальнейшем они были использованы при разработке и издании специальных приказов, инструкций и руководящих указаний по методике обнаружения и обезвреживания “врагов народа”. Не отставала и особая служба охраны и содержания в тюрьмах и концлагерях арестованных и уже осужденных лиц, та служба новоявленных красных тюремщиков, “пролетарское око” которых не оставляло узникам никаких шансов вырваться на свободу.