Последняя обитель. Крым, 1920-1921 гг. - [215]

Во всем Бахчисарайском регионе население живо обсуждало причины и обстоятельства ареста, осуждало этот небывалый, сколько они помнят, случай насилия над священником. В его защиту встали не только его сын Анатолий Спано и миряне — члены церковного совета В. X. Канаки и С. К. Канаки (Конаки), проявившие особую активность в деле опровержения надуманных обвинений и освобождения священника, но и многочисленные жители Бахчисарая и его окрестностей, в частности жители села Балти-Чокрак, где он также правил службу. В особый отдел ежедневно приходили толпы людей и требовали освобождения священника, его сына Анатолия Спано и обоих

Канаки, которые также были арестованы за активные действия в защиту Спано и соучастие в террористических намерениях. Бесконечным потоком направлялись коллективные ходатайства о прекращении преследования. В них эти лица характеризовались лишь с положительной стороны. Ходатайства почему-то назывались “приговорами”. Приведем одно из них:

* 1921 г. февраля 16 дня.

Мы нижеподписавшиеся Симферопольского уезда Богородне-Петровской волости дер. Базарчук — граждане, собрались сего числа на собрание в числе

50 душ, где обсуждали вопрос об аресте нашего священника Спано и сына его Анатолия...

Постановили: ходатайствовать перед советской властью об освобождении... 17.02.1921 г.*

Подобные ходатайства об освобождении поступили от жителей с. Балти-Чокрак — 65 подписей; с. Ула-Клы — 37 подписей; с. Балти-Чокрак — 78 подписей; с. Ула-Клы — 41 подпись; с. Ула-Клы — 34 подписи и др.

Сохранилось большое количество письменных отзывов населения о священнике и ходатайств о его освобождении, часто составленных жителями одного и того же населенного пункта, но с разными датами. Похоже, что жители села собирались по этому поводу каждый день и ежедневно приносили в особое отделение документы. В особое отделение поступил также официальный протокол общего собрания всего населения с. Тов-

Баурак Базарчинской волости, заверенный сельревкомом. Характерно, что в защиту православного священника выступили и татары, которые, как известно, не исповедуют христианскую религию. На документах стоят и их подписи — арабские знаки. Но чекисты, следуя указаниям высшей партийной элиты преследовать религиозные предрассудки, беспощадно подавлять народные традиции о почитании религиозных праздников, словно не замечали единодушного возмущения людей.

Именно с тех пор было запрещено проведение стихийных, самодеятельных и не согласованных с парткомами собраний населения или подача коллективных заявлений (проведение коллективных забастовок — тем более). Однако нормативного акта о таком запрещении найти не удалось.

Со служителями религиозного культа, которых большевики называли “черносотенным поповством”, при их малейшем неповиновении расправлялись, как известно, жестоко, и никто и никогда защитить их не мог. Старшее поколение помнит, что преследовали также людей, совершающих религиозные обряды. В связи с этим проводились шумные партийные кампании по шельмованию тех, кто крестил детей, венчался, совершал обряд отпевания умерших, посещал церковь. Если религиозный праздник совпадал с нерабочим днем, то в этот день устраивались воскресники по благоустройству территории и др.

449

15 5-150

Пытаясь успокоить население Бахчисарайского региона, погасить небывалый накал страстей, чекисты спокойно принимали делегации граждан, терпеливо их выслушивали, брали ходатайства, складывая их в разбухшую папку, н твердо обещали срочно и объективно разобраться и вынести справедливое решение. Наслышанные о жестокости чекистов и их патологической ненависти к религии и священникам, люди не очень верили словам особистов, но надеялись все же на благополучное разрешение конфликта. Время шло, а Иван Спа-но, его сын и защитники Канаки сидели в тюрьме. В отличие от уже наработанной практики быстрой расправы, согласно которой арестованных расстреливали на второй-третий день после ареста, эту группу пока не трогали. Чекисты выжидали, когда люди успокоятся и страсти улягутся. Они знали, что время работает на них. Последующие аресты в городе соседей или родственников ходатаев за священника, ежедневные обыски и конфискации имущества, что незамедлительно ставало известно всему городу и в окрестных селах, как чекисты и предполагали, несколько притупили остроту конфликта. Вот тогда, спустя месяц после ареста, и было принято традиционное решение.

На основе заключения следователя особого отдела ВЧК 4-й армии и Крыма Васильева “тройка” этого отдела вынесла 12 марта 1921 г. постановление, согласно которому Спано

Иван (Иона) Лазаревич, Канаки Владимир Христофорович, Канаки Спиридон Константинович подлежали расстрелу³³⁸. Дело в отношении Спано Анатолия Ивановича следователь Айзенштайн выделил в отдельное производство и направил в Симферополь для решения вопроса о его ответственности за службу стражником в прошлом.

Когда и где этот “приговор” был приведен в исполнение, сведений нет. Неизвестно также, искал ли кто-то его могилу, нашел ли и похоронил ли тело священника по древнему православному обычаю возле церкви, где он служил. Вследствие строгой засекреченности мест расстрелов, скорее всего, это оказалось невозможным. Так закончилась эта типичная для того времени история расправы, зародившая в душах людей недоверие к “народной” власти, страх и опасение за свою личную безопасность тогда и в будущем, которое представлялось им полным неизвестности, неожиданностей и неминуемых несчастий.