Последняя ночь в Сьюдад-Трухильо - [5]

К самолету подошел сторож из аэродромного обслуживания; он прикоснулся ладонью к потрепанному козырьку форменной фуражки. Мерфи в ответ слегка взмахнул шлемом. Сторож прихрамывал на правую ногу. «Паршиво, что он сюда лезет, — подумал Мерфи, — сейчас никого тут не должно быть поблизости, никто не должен со мной разговаривать».

— Добрый день… Как вы себя чувствуете?

— Как за сутки до свадьбы, — буркнул Мерфи: таким поговоркам он научился в школе пилотов.

— Принести вам сэндвичи и кофе?

— Спасибо. У меня в термосе шестьдесят литров.

— Кофе?

— С сахаром.

— И ничего вам не нужно?

— Чтобы меня оставили в покое, больше ничего.

— Я думал, вам газету принести.

— Я читать не умею.

Сторож преспокойно выслушивал ответы Мерфи, будто они имели смысл. Он пригляделся к машине, потом посмотрел в небо.

— Когда вы летите? — спросил он, стоя с задранной кверху головой.

— Я жду кое-кого.

— Это наверняка дама. Вы даму ждете?

— Нет, рекомендательное письмо к президенту.

— Люблю хорошие шутки. У вас талант на шутки. — Он повернулся на левой ноге и сказал, не опуская головы: — Небо для вас будет чистое. Как стеклышко.

— Я заказывал погоду в Белом Доме.

— Я там никого не знаю.

— Вы бы лучше ушли.

— Если вам что понадобится, позовите Ральфа. Иногда бывает — что-нибудь нужно. Меня зовут Ральф Баллок.

— Никогда не забуду.

Мерфи еще раз проверил приборы; ему сказали, что в Эмитивилле никому нельзя разрешать подходить к машине, даже механику. «В порядке, — подумал он, — на этом ночном горшке можно летать». Он посмотрел на часы: они показывали 17.05.

Получасом позже в воротах аэродрома показалась санитарная машина. Она проехала на стартовую площадку и остановилась в нескольких метрах от «Феникса».

4

— Они меня убьют, — повторила Лоретта Флинн. — Не знаю, как, не знаю, кто и когда, но сейчас я подумала, что меня наверняка убьют. В таких обстоятельствах меня это не должно было бы волновать… но смерть пугает… Я хочу жить.

Я вспомнил извилистые улочки Виллемстада и мужчину, стрелявшего трижды, и того, кто упал на мостовую, прижимая к груди ананас, пробитый пулей. Вспомнил, как у гостиницы «Альма» в Париже Фраскуэло Моралес получил в лицо две пули. Странное стечение обстоятельств привело к тому, что я стал свидетелем обеих этих смертей, но я ни за что не хотел бы видеть, как умирает Лоретта Флинн.

— Все в порядке, можете не беспокоиться, — заверил я девушку, — даю слово, что никаких неприятностей вам не причиню. Рассказывайте дальше.

— Двенадцатого марта, после лекции профессора Галиндеса, я вместе с ним вышла из университета, — сказала Лоретта.

— Вы в первый раз выходили с профессором? Прошу вас по ходу рассказа упоминать о таких деталях.

— Но ведь не в этом суть, это совсем другое дело!

Я коснулся ее руки.

— Прошу предоставить выводы мне и ограничиться фактами.

Она была озадачена и взволнована, даже сконфужена.

— Ну, так нет, не в первый раз, если для вас это важно. Мы часто выходили вместе. Я готовлю работу об архитектуре ацтеков периода Монтесумы, и профессор помогал мне найти различные источники, например…

— Хорошо. Вы вышли с профессором.

— Я уже говорила. На углу есть аптека, мы туда иной раз заходили перекусить. И в тот день зашли. Ах, да, — она иронически улыбнулась, — вы хотите подробностей. Так, вот, профессор Галиндес заказал кефир, а я пила чай с лимоном и ела пирожное. Мы разговаривали о Кортесе в связи с этой моей работой, о Монтесуме.

Потом, примерно через час, я отвезла профессора на своей машине к станции метро.

— К какой станции?

— Колумбус Сэркль. Профессор живет на Пятой авеню, 30.

— Почему вы не отвезли его прямо домой?

— Он хотел поехать метро. Это имеет какое-нибудь значение?

— Вы не все сказали.

— Жена профессора ждала его всегда на станции метро у Пятой авеню. Потому он и хотел поехать метро. Жена за него боялась.

— Ну и…?

— И жена его не дождалась… Именно поэтому я и пришла к вам.

— Может, профессор вообще не поехал метро?

— Не знаю, боже, ведь я же ничего не знаю! Профессор попрощался со мной, вышел из машины и спустился по ступенькам вниз, в метро.

— Вы видели, как он спускался?

— Да, видела. Ко мне как раз подошли две мои однокурсницы и попросили, чтоб я их подвезла. Они тоже видели, как профессор попрощался со мной и сошел по ступенькам на перрон, хотя я предпочла бы, чтоб меня не видели с профессором.

— Почему?

— Потому что это неудобно: студентка встречается с профессором. Он будет защищать мою работу, и тогда коллеги могут подумать, что профессор согласовал со мной свои вопросы… Но я для этого слишком самолюбива, а он слишком честен.

— Вы не все сказали.

— Прошу поверить, что это не имеет ничего общего с исчезновением профессора!

— Возможно. Однако еще раз повторяю: вы не все сказали.

— Ходят сплетни, будто меня что-то связывает с профессором. Вы понимаете, о чем идет речь? Поэтому я и была недовольна, что студентки видели меня вместе с ним.

— Зачем вы скрываете что-то от меня? Я должен знать по меньшей мере столько же, сколько знаете вы.

— Я обхожу эти личные подробности, потому что история со мной и с его женой не имеет ни малейшего отношения к исчезновению профессора! Не мучайте меня, правда, у меня сил не хватает на все это…