Последняя ночь в Сьюдад-Трухильо - [43]

— Джеральд, — сказал Оливейра, когда красный свет задержал их на перекрестке. — Джеральд, я нарочно велел уйти шоферу, чтобы поговорить с тобой. Возможно, Аббес предложит тебе работу. Ты должен согласиться, так будет лучше.

— А если бы я не согласился?

— Не знаю, что случилось бы, если б ты не согласился. Но лучше послушай меня и соглашайся на все, что тебе предложат. Если вообще что-нибудь предложат.

Мерфи встревожился.

— Я что-нибудь не то сделал, да? Наверное, они недовольны, что я привел Монику к себе в гостиницу… Я так классически надрызгался, что даже ничего и не помню, как это было.

Оливейра усмехнулся. Вспыхнул зеленый сигнал, и черный «плимут» медленно двинулся вперед в толчее автомобилей.

— Это единственное, по отношению к чему Трухильо проявляет терпимость, — сказал Хулио, — Он не только самый богатый человек в Республике, но и самый распутный. За границами нашей страны в это никто не верит, но еще недавно у нас действовало средневековое «право первой ночи». Если девушка, выходящая замуж, нравилась генералиссимусу, она должна была провести с ним первую ночь после свадьбы.

— Скажу тебе, Хулио, это весьма недурная идея…

— Это еще не все, Джеральд. Трухильо устраивает великолепные пиршества, наподобие древних восточных владык, и эти пиршества обычно переходят в неистовые оргии. Когда Трухильо начинает скучать, он велит женам и дочерям своих придворных и приглашенных гостей, чтобы они разделись донага, в присутствии своих мужей, отцов и братьев. И тогда начинается забава, которую Трухильо больше всего любит.

— Можно принять приглашение, но прийти без женщин.

— Можно. Только не у нас. Трухильо тогда сгноил бы в тюрьме всю семью. Не веришь? В Штатах вышло уже несколько книг на эту тему, жаль, что ты не читал.

Мерфи не знал, верить этому или нет. Но с какой целью Оливейра мог бы его обманывать? Чтобы напугать и заставить уехать? Но ведь Хулио только что уговаривал его остаться, принять любое предложение Аббеса. Выходит, он говорит правду…

— Хулио, у нас журналисты раззвонили бы о таких историях на весь мир. Они только и охотятся за такими штуками и никто их не заставит молчать. Ведь есть же у вас какие-нибудь независимые газеты?

— Все наши газеты — частная собственность Трухильо. Ты понимаешь? Ну, скажем, у вас есть большой газетный концерн Херста и в каких-то принципиальных делах редакторы его газет должны считаться с его мнением. У нас есть лишь один концерн — Трухильо и лишь одни директивы для всех газет — от Трухильо и его клики. Газетчику, который никогда не написал, что Трухильо равен богу, что он спаситель родины, гениальный вождь, величайший защитник мира и свободы, ни разу не заявил, что все доминиканцы живут в раю, созданном Трухильо, — ему просто нечего и появляться в редакциях. И он не сможет пожаловаться на это ни по радио, ни по телевидению. Трухильо сам комплектует кадры для прессы и пропаганды.

— Я бы тоже так делал. В конце концов, хочется знать, кто будет о тебе писать.

— И ничем тут не поможешь. Как ты себя чувствуешь, Джеральд?

— Я глотнул три таблетки против похмелья. Жаль только, что я ночью был как в тумане. Вчера готов был отдать всю жизнь за одну ночь с Моникой Гонсалес, а сегодня даже не помню, как это было. Вот не везет, а? Ты думаешь, Моника больше не придет?

— Наверное, нет. Ты иностранец, она должна остерегаться.

— Я хотел бы послать ей какой-нибудь подарок.

— Можешь это сделать. Только не прилагай никаких карточек, не пиши, что это от тебя, а то она откажется принять. Такое, как с тобой, она делает либо бескорыстно, либо вообще не делает.

— Если подарок будет анонимный, так зачем его посылать?

— Я бы знал, зачем, — сказал Оливейра, — А если ты не знаешь, то не посылай. И вообще оставь ее в покое, так лучше будет.

— Для нее?

— И для тебя.

— Я, пожалуй, пошлю ей цветы.

— Пошли.

— И приложу карточку, — сказал Мерфи.

«Плимут» остановился перед зданием министерства.

30

— Майк, ты стал рассеянным, — сказал Бисли. — Перестань думать о Гарриэт. Так вот, если б не наша танцовщица, мы никогда не дознались бы, что некий мистер Мерфи прибыл в тот день в Сьюдад-Трухильо и что у него была авария при посадке. Сама по себе авария не привлекла бы нашего внимания. Лишь благодаря информации, полученной от этого агента, мы узнали об этом и установили, что на аэродроме садился без шасси самолет типа «феникс». Мы выяснили на контрольных пунктах, пролетал ли в этот день «феникс» и в котором часу. Начали искать в картотеках, у кого есть «фениксы». Оказалось, что такие машины имеются в бюро проката самолетов в Линдене. Там на гарантийной квитанции обнаружилась подпись Мерфи. Поскольку эту же фамилию сообщила нам танцовщица из Сьюдад-Трухильо, можно сделать вывод, что единственный реальный след похищения Галиндеса — это самолет, нанятый Мерфи.

— Это уже линия поисков. Можно начинать действовать. Нужно прорисовать эту линию в обратном порядке. Вы уже довели ее назад — до Линдена. Теперь с линденского аэродрома вы должны дойти до станции метро Колумбус-Сэркль.

— Это самое важное звено. Но, кроме этого неизвестного участка пути, есть еще один: дорога от телефонного аппарата, по которому кто-то говорил с Лореттой от твоего имени, к гаражу Флинна.