Последняя ночь последнего Царя - [5]

АЛЕКСАНДРА. Раньше мы сражались с императором Вильгельмом, теперь – с комендантом за право открыть окно.

НИКОЛАЙ. Раньше мы не знали, что право открыть окно – это тоже счастье. Как много счастья в жизни... И ночью аромат цветущих садов долетает в форточку...

АЛЕКСАНДРА. Мне не понравилась эта комиссия... и физиономия этого страшного мужика через решетку... и то, что забрали поваренка... и то, что комендант утром переписал наши драгоценности. Как хорошо, что я успела спрятать... (Замолчала).

НИКОЛАЙ. Что спрятать?

АЛЕКСАНДРА. Вот этого, Ники, я не скажу. Потому что Ваше Величество тотчас все аккуратно запишет в дневник по старому календарю. Прости, я нервна. Душно – они пытают нас этой жарой.

НИКОЛАЙ. Скоро ночь и прохлада.

АЛЕКСАНДРА (берет его брюки). Брюки Вашего Величества страшно заштопаны, и более их штопать невозможно.

НИКОЛАЙ. К сожалению, других брюк...

АЛЕКСАНДРА. Да, других брюк у Вашего Величества нет. Впрочем, и у их Высочеств все рубашки в дырах и тоже невозможны для починки. Хорошо, бабушка, королева Виктория, научила меня шить и вязать. Она всегда говорила: «Неизвестно – всегда ли ты будешь императрицей, но вязать ты сможешь всегда». И, как видите, все своим людям сама делаю. Заканчиваю Маленькому носки на зиму...

НИКОЛАЙ. Зимой вы будете свободны.

АЛЕКСАНДРА. Я думаю, что носки и на свободе пригодятся. Кстати, вам, Ваше Величество, я тоже вяжу носки.

НИКОЛАЙ. На зиму?

АЛЕКСАНДРА. Как странно ты улыбнулся. Что означает эта улыбка, Ники?

НИКОЛАЙ. Я просто люблю, когда ты шьешь. В этом – что-то мирное... доброе... истинно семейное.

АЛЕКСАНДРА. Поклянись мне, Ники, что ты не запишешь в дневник. (Шепчет.) Я зашила девочкам в корсеты бриллианты. И Маленькому – в одежду. Причем очень умело это сделала – спасибо бабушке! Кстати, Ваше Величество заметили, как великолепно я стелю постель? Это – искусство: надо по-особому взбивать подушки. Русские женщины не умеют этого делать. И этому тоже научила бабушка. Ты должен ценить, Ники: сегодня тебя ждет кровать в стиле королевы Виктории. Помню, в первую ночь после ареста Анастасия пришла ко мне спать – они боялись оставлять меня одну. И я учила ее взбивать подушки, когда мы услышали шаги под дверью. Это были шаги часового. Впервые в жизни меня сторожили. Такая была луна...

НИКОЛАЙ. Не стоит об этом.

АЛЕКСАНДРА. Ты прав. Какой он бледный... Утром добрый доктор повезет его на прогулку в моем кресле. Но я хочу, чтобы он попытался ходить сам... Где-то был карандаш, я запишу в дневник.

НИКОЛАЙ (расхаживая по комнате). Карандаш в моем дневнике.

АЛЕКСАНДРА (берет его дневник). Здесь что-то вложено... Боже мой, Ники! Но это... (Замолчала в ужасе.)

НИКОЛАЙ (спокойно). Да, это – письма.

АЛЕКСАНДРА. Это те письма!

НИКОЛАЙ (так же ровно). Это те письма! И черновик моего ответа. Я решил сохранить на память.

АЛЕКСАНДРА. Ники!

НИКОЛАЙ. Они пишут на таком смешном французском... Это очень забавно. И текст мне понравился, он совершенно в стиле романов месье Дюма. Мне было жаль это уничтожить. (Читает.) «Мы назначили ваше похищение на завтра»... Похищение! « В случае если маленький цесаревич не сможет идти, дело сильно осложнится... Нельзя ли было бы на час или два усыпить его каким-нибудь наркотиком? Пусть решит это доктор»...

АЛЕКСАНДРА. Боже мой... но здесь не только их письма! Николай. И его! Это также презабавнейшее сочинение... И заслуживает быть сохраненным. Я описал здесь подробно наше заточение. (Читает несколько иронично, как кусок из романа.) Комната рядом занята комендантом и его помощниками, которые составляют в данный момент внутреннюю охрану. Их тринадцать человек, вооруженных ружьями, револьверами и бомбами... Комендант и его помощник входят к нам, когда захотят. Дежурный делает обход дома ночью два раза в час... На балконе стоит один пулемет, а под балконом другой – на случай тревоги... От каждого сторожевого поста проведен звонок к коменданту и провода в помещение охраны и другие пункты»... Бывший Верховный главнокомандующий отправляет диспозицию заговорщикам в бутылке из-под молока.

АЛЕКСАНДРА. И думаешь, после этого отважные люди могли уцелеть?

НИКОЛАЙ. На пари: они все в живых.

АЛЕКСАНДРА. Тогда почему вдруг они замолчали?

НИКОЛАЙ. Я повторяю, Аликс: уверен – мы никому не причинили вреда.

АЛЕКСАНДРА. Не понимаю. Неизвестные люди. Рискуя жизнью, налаживают с нами переписку. Тайную. А вы это оказывается вот так – открыто храните! И при этом уверяете, что они в безопасности?! Надеюсь, Ваше Величество, хотя бы в свой дневник вы ничего о них не записали?

НИКОЛАЙ. Почему же, все записал. Я уже сказал: не стоит менять привычек.

АЛЕКСАНДРА. О, Ники! Что ты записал?

Николай (находит, читает). «Провели тревожную ночь и бодрствовали одетые. Все это произошло оттого, что на днях мы получили два письма одно за другим, в которых нам сообщали, чтобы мы приготовились быть похищенными какими-то преданными людьми».

АЛЕКСАНДРА. Боже мой!

НИКОЛАЙ. «Но дни проходили – ничего не случилось, а ожидание и неуверенность были мучительны...»

АЛЕКСАНДРА. Теперь понимаю, почему решетки на окнах. И куда вдруг исчезли эти несчастные люди. Я не сплю. Вслушиваюсь в ночь. Жду! А их схватили! Мы погубили преданных людей.