Последняя ночь - [28]

— Что, неужели все еще задевает?

— Да конечно! Я ведь только ее и ждал все это время! машинально вскочил с места и отошел к окну, повернувшись к отцу боком.

— Задевает… — подытожил отец.

— Да какой задевает? Забыл уже.

— Ну…

— Пап, — я вновь приблизился, решительно сел на прежнее место. Я женюсь, ты помнишь? Я сам выбрал себе жену. Не по приколу.

— Ты серьезно, сын? А мне все казалось, почему твоя пассия так веселит твоего старика?

Я скрипнул зубами, изо всех сил сдерживая внутренние порывы разразиться гневной тирадой на несколько долгих минут. Нельзя, не с отцом же, в самом деле! Все эти слова, если и найдут когда-нибудь своего благодарного слушателя, то только в лице блондинистой девки, вымотавшей мне в свое время всю душу, разметавшей меня в пух и прах, оставившей бесполезную оболочку гнить без цели…

— Придется тебе смириться с моим выбором, — буркнул после недолгой паузы. Алена станет твоей невесткой, хочешь или нет.

— Во всем следует искать свои плюсы. Говорят, смех продлевает жизнь, — отец делано вздохнул и засмеялся. Этого я уже выносить попросту не мог. Мне вдруг показалось, что к его смеху прибавился другой, тонкий, женский. Я даже развернулся, в самом деле надеясь увидеть ее за своей спиной, издевающуюся надо мной, как шуты над бедным Квазимодо, по наивности возомнившему себя королем. Заметив мое движение, отец резко перестал смеяться и посмотрел уже с беспокойством.

— Влад, ты чего?

— Ничего. За каким хреном вы ее позвали? я перевел дыхание и поморщился. Прости. Башка разрывается. Лучше я пойду.

— Да, я что спросить хотел… Ты не в курсе, Варя одна приехала? Я как-то не поинтересовался у нее.

— Я тоже, — отрезал, поднимаясь со стула.

Уже возле двери палаты меня нагнал голос отца:

— Сын, ты совсем неважно выглядишь. Отдохни, слышишь? Езжай домой.

Ага, домой. Сойти с ума в четырех стенах, доводя уже дрогнувшее сознание забытыми образами, попеременно отвечая на глупые звонки и смс-ки, цапаясь с Графом по любой мелочи, когда он захочет посоветоваться, как бы удачнее поступить. Лучше вернусь на автобазу, все же буду занят, и всякой чуши в моей голове не останется ни малейшего места, мысли переключатся на работу… М-да…

А потом все это, как полный срыв башки. Я в чертовой гостинице, надеюсь не встретить ее, но, как назло, встречаю, когда до дверей остается всего ничего. Она удивлена, ее глаза широко распахнуты, длинные светлые волосы небрежно придавлены к плечу ладонью; она идет навстречу. Фиксирую, словно брожу в каком-то затуманенном сне. Черт, я не пьян, не обдолбан, я в полном адеквате, но она делает шаг, а моя кровь уже отравлена, с силой бьет в голову, и проклятый яд мгновенно берет верх над твердым разумом.

Она рядом. Мне трудно слышать ее голос, трудно отвечать, язык плетет что-то сам по себе, пока глаза жадно впиваются в нее взглядом. Я зову ее прогуляться, чертов придурок. Не хочу отпускать ее от себя так быстро, не насмотревшись, не насладившись ее близостью, ее неповторимым запахом, ее аурой. Какого хрена мне все это нужно? Хочу схватить ее… С силой сжимаю кулаки, чтобы не позволить ненароком фантазии сбыться.

Черт, она вновь издевается, теперь уже откровенно насмехается над моими ничтожными попытками устроить собственную жизнь, небрежно отзывается о моей избраннице. Да, ты, может, и была лучше, но как ты меня заколебала! Достала… Со всеми своими заморочками, ангельскими взглядами, невинными словами, переворачивающими душу; залетными художниками, которых не отогнать даже моим свирепым видом. Зато потом какое им было раздолье… Да, вру там всего один особо усердствовал, зато какой: с ног до головы перемазанный вонючими разноцветными красками, как индеец на тропе войны, чертов петушара… Меня так и подмывало засунуть ему в зад все эти карандаши и кисточки, но обошелся банальным мордобоем тоже неплохо, если подумать. А она не оценила. Никто не оценил.

Только заплывший мент, дежуривший в тот вечер в обезьяннике, одобрительно поднял большой палец вверх и отпустил парочку похвальных слов мужская солидарность, такая вещь.

Разговор с Варькой не клеился, ну вообще никак отвечать на ее издевки хотелось кардинальными мерами, чего никак нельзя было делать. В конце концов, мы оказались у заводи, чертовски романтическом местечке для влюбленных парочек, и тут мне в самом деле показалось… На какую-то ничтожную долю секунды. Будто все возвращалось, приобретая при этом странную, причудливую форму. Мне захотелось проверить, и я полез к ней с этими дурацкими вопросами; в самом деле хотел услышать ответ, желательно правдивый. Но, конечно, с этим не сложилось Варька уворачивалась, как могла, я не отступал, но она все равно меня уделала. И тогда я сказал ей это… Хорошо, что не договорил. Но и целовать ее был не должен. Но когда ее губы встретились с моими, когда я почувствовал, как она прижимается ко мне ближе, трогает теплой ладонью мой затылок, сминает пальцами волосы, подается ко мне, с жаром отвечая на поцелуй… Временные отрезки сместились, препятствия на короткий миг приобрели прозрачную оболочку и самоустранились с пути. Я целовал Варвару, целовал свою бывшую жену, не думая об этом, не задумываясь об аморальности своего поступка, об ответственности, обязанностях перед Аленой. Ни о чем не думал. Только о ее сладких губах, с которых воздух приобретал вкус, становился таким желанным, манящим; о ее запахе, будоражащем вскипевшую кровь, маленьких ладонях на моей шее. От их касания в ставшей картонной груди происходило самое настоящее извержение спятившего вулкана, огненная лава бурлила во всем теле, заливала остатки мозга. Я все забыл.