Последняя ночь - [14]

Но мысли мыслями, а забыть, как грудную клетку охватило огнем в тот момент, когда я несознательно «поймал» Варьку в области своего личного пространства, было не так просто. До сей минуты я чувствовал смутное напряжение во всем теле, ладони, плотно прилегающие к оплетке, совсем немного, но подрагивали, кровь, воспламенившаяся в венах, никак не охлаждалась. И в голове туман, а внизу уже требовательно шумит проклятое адское зарево.

Когда машина остановилась, Аленка с изумлением осмотрелась по сторонам, не увидела поблизости ничего примечательного, такого, что могло бы повлечь остановку моей тачки, и перевела на меня вопросительный взгляд.

— Ты хотела поиграть, дерзай, — откинулся на спинку своего сиденья, параллельно зажав пальцем кнопку слева, отодвигаясь.

Недоверчивость, явно сквозившая в ее рассеянном взгляде, тотчас сменилась мгновенным пониманием. Аленка соблазнительно закусила губу, улыбнулась хищно, легонько повела округлым плечом, сбрасывая тоненькую лямку платья, выгнулась кошкой и тотчас, дразнясь, коснулась моих губ своими. Я придержал ее за плечо:

— Детка, мы здесь ненадолго.

— Я все успею, — заверила в перерыве между поцелуями. Будет очень здорово

Аленка потянулась к моей ширинке и, не разрывая долгий поцелуй, завозилась с ремнем. Я уперся ладонью в ее плечо, отстраняя, опуская вниз, и она, тотчас состроив сексуальное выражение лица, бросив в меня коронный взгляд похотливой соблазнительницы, покорно наклонилась. Ее горячий язык прошелся вдоль всей длины, прежде чем пухлые губы мягко, но настойчиво обхватили возбужденную плоть, с каждым последующим движением заставляя меня одну за другой растворять ненавистные мысли в подступающем вакууме нарастающего удовольствия. Я сгреб густые темные волосы, то и дело падавшие ей на лицо, вновь расслабленно оперся спиной о мягкое сиденье, закрыл глаза, попытался поймать ее волну, отпустить мысли, забыться, выбраться из плена наваждения, которое преследовало меня, вновь и вновь заставляя думать о той, которой пора было бы провалиться ко всем чертям. Сжал ладонью темные локоны Алены, другой рукой погладил ее по затылку, спустился к спине, легкими касаниями прошелся по ткани умопомрачительно короткого платья своей невесты. Притянул ее голову еще ближе, двинул бедрами навстречу жаркому рту, в полной мере отдаваясь на волю чувств и ощущений. Мне нужна была разрядка. Скорейшее избавление от гнетущего напряжения, воцарившегося в душе после встречи с той, которую любил когда-то, словно помешанный фанатик слишком сильно, чтобы остаться с незамутненным рассудком в финале нашей общей истории.

Глава 5

В гостиницу вернулась уже ближе к девяти вечера. После разговора с бабушкой бесцельно бродила по знакомым улицам, размышляя, пытаясь дать себе точный ответ на вопрос о том, как я в действительности отношусь к скорой женитьбе Влада. Бабуля безапелляционно заявила, что «это к лучшему», и «пусть этот кровопийца высасывает все соки из другой дуры». Я не соглашалась, но и не выступала против так, блеяла что-то нейтральное, из чего невозможно было проследить мое собственное мнение. Выходило, что мне должно быть все равно, женитьба Влада дело только самого Влада, но на деле почему-то получалось иначе. Мысли на данную тему сами собой заполняли мою голову, и некуда было от них сбежать, некуда скрыться.

Бабуля бы ни за что не поняла таких метаний.

Мне б прислушаться к мудрому совету более разумного человека, быстренько собрать вещи и пулей лететь на вокзал, спешно сбросить с себя чары давно минувшего прошлого, вернуть покой в свою жизнь, но Было легче сказать, чем сделать. Что-то прочно удерживало меня в родном городе, эфемерные невидимые нити опутали по рукам и ногам, а мозг блокировал само слово «вокзал», стоило только подумать в этом направлении. Хуже всего то, что я прекрасно понимала весь идиотизм собственного поведения, но почти сразу же находила какие-то сомнительные оправдания типа заботы о дяде Семе, склонность Татьяны к поспешным суждениям, прочее, прочее Человек вообще по натуре существо изворотливое, любому своему поступку более-менее толковые объяснения найдет, лишь бы они устраивали в первую очередь его самого. Меня мои, как ни странно, почти избавляли от душевных метаний относительно откровенного дураковаляния со всей этой историей.

Не зря же я беспокоила Дмитрия звонком с просьбой придумать что-нибудь, но разгрузить меня на недельку. За жалкие семь дней не случится ничего катастрофического, я не наломаю дров, буду стойко соблюдать дистанцию, в больнице стану появляться днем, лучше сразу после обеда по идее, самое удобное время для того, чтобы застать дядю Сему в одиночестве. Остаток дня заполню чем-нибудь Отправлюсь в парк, попробую что-то набросать. Или вновь поброжу по знакомым местам. Да мало ли что можно придумать, было бы желание.

Ночь выдалась душной, я суетливо ворочалась на неудобной кровати, да так, что к утру хлопковая простынь оказалась сбита к стене, а подушка и вовсе обнаружилась на полу у постели. Мне снился Влад, точнее, тот давний период, когда я для него была лишь «странной тихой девочкой, переплюнувшей в полете фантазии всех его поклонниц, бывших и нынешних». И это при том, что поклонницей я никогда себя не считала. Да, наверное, я запала на него в тот же день, когда он явился на нашу площадку, но еще долгое время это новое чувство успешно растолковывала себе, как тихую неприязнь, попеременно сменяющуюся острой заинтересованностью. Ведь он сделал все возможное, чтобы я изначально обманулась в своих душевных порывах, приняла одно за другое, симпатию за отторжение, привязанность за банальное любопытство. Девчонки из школы, даже те, которых я вовсе не знала, стали считать своим долгом прокомментировать мою «болезненную тягу» к Владлену, некоторые с видимым сожалением сетовали, что это «безнадежно, оттого очень, очень глупо». Я злилась, обижалась, даже перестала таскать с собой тот злополучный альбом, вновь заменив его большой тетрадью, но повлиять на сложившуюся ситуацию уже никак не могла; колесо неудачи завертелось на полную мощность. Парни, ровесники и постарше, с усмешками предлагали свои услуги в качестве натурщиков, причем с такой интонацией, что какое-то время я просто не могла притронуться к простому карандашу; желание рисовать пропадало так же быстро, как и появлялось. И только Ирка, раздраженно отгоняя очередную сочувствующую девчонку, поддерживала, все пыталась убедить меня, что парень на моем рисунке не имеет ничего общего с Владом.