Последняя ночь Александра Македонского - [3]
– Что ж, Александр, признаюсь, я проиграла, – сказала она глубоким голосом тридцатилетней женщины и артистки. – Но быть в ряду побеждённых с персами, египтянами, индусами...
– Победой в споре с тобой горжусь больше, чем победами над ними! – пресек он приятную ему тонкую лесть влюблённой женщины. – Эй, вина! Теперь я имею право выбрать отрывок.
– Позволь мне отгадать его по твоим голубым глазам, – сказала гетера.
Отворачиваясь было в поисках своего виночерпия, Александр внезапно стал серьёзным и внимательно, едва ли ни подозрительно глянул на неё исподлобья. Но это продолжалось лишь мгновение, до одобрительных выкриков:
– Анаста будет читать!
Тёмнокожие рабы появились среди толпы, внося и раскладывая на каменном полу мягкие шкуры. Другие рабы из тугих бурдюков наливали в кратеры вино и родниковую воду, перемешивая их кипарисовыми палочками. Царь заметил тёмную с проседью шевелюру своего любимого строителя Стасикрата.
– Как строится город в честь Буцефала? – громко потребовал он ответа.
Стасикрат оторвался от доверительного разговора с Каллисфеном и живо отозвался слегка надтреснутым голосом:
– Скоро закончим городские стены.
– Назовём его Буцефалией, – объявил Александр.
Стасикрат оживился, и стал мимо военачальников пробираться к царю.
– На площади воздвигнем храм Буцефалу, – увлекаясь, развил пришедшую вдруг в голову мысль Стасикрат. – А жителей обяжем поклонятся ему, как божеству.
– Лисипп! – прищёлкнул средним и большим пальцами Александр, подхватывая мысль строителя, и на лице его проступила лихорадочная краснота. – Надо изваять десять фигур Буцефала, по одной для каждой площади. И чтоб в морде каждой было нечто божественное.
Лисипп сдержал улыбку и кивнул.
– Лисипп! – точно как царь, прищёлкнул пальцами полный и коротконогий Протей, который умел рассмешить Александра. – И десяток скульптур любимой собаки царя, Периты, с божественной мордой, когда она тявкает.
– У тебя есть голова на плечах, – без тени насмешки согласился с ним Александр. – Так и надо сделать. Следующий город построю в честь Периты.
– Увы, почему я не конь и не собака, о Зевс?! – воскликнул Протей, воздев руки к потолку. – В мою честь города не назовут.
И он стёр пальцем невидимую притворную слезу. Насмешник Анаксарх подхватил шутку и продолжил:
– В твоей пьяной физиономии при всём желании никто не отыщет и следа божественного.
Между тем на Александра нахлынуло грустное настроение, и Анаста нежно погладила ему руку.
– Что с тобой? – мягко спросила она.
Александр перехватил её ладонь своею.
– Почему я так часто стал терять самое дорогое для меня? – вдруг тихо пожаловался он женщине. – Периту я вырастил собственными руками.
Он отпустил ладонь гетеры, обрывая возможный ответ, и сел на белое руно, затем прилёг на шёлковые подушки. Гетера поняла и направилась к подиуму. Царь знаком подозвал философа Анаксарха и его белокурую подругу и знаком указал прилечь рядом. После чего приподнялся на локте, отыскал взором Клита среди рассаживающихся на других шкурах.
– Клит? – позвал он и слегка хлопнул ладонью по руну, приглашая любимца. И рассмеялся, заметил неохотно приближающемуся Клиту, который прихрамывал при каждом шаге: – Это руно тебя быстро вылечит.
Рассмеялись и в окружении царя.
Артисты наконец устроились на невысоком подиуме, сбоку от угловой скульптуры Александра. Хор из пятнадцати мужчин выстроился в три ряда за спиной Анасты. Три гетеры слева от них уселись за кифары. Все зрители расположились в зале на шкурах, и снующие, как тени, рабы подвинули к ним кратеры, раздали кубки и ритоны с серебряной чеканкой. У царя в ногах устроился его виночерпий, безмолвный, как мыслитель, Иол. Сосредоточенный Иол отлил из амфоры красное вино в небольшой кратер, добавил туда воды из кувшина, неторопливо и вдумчиво размешал смесь. После чего золочёной чашей с длинной ручкой зачерпнул разбавленного вина и налил в царский ритон. Попробовал сам, с одного глотка оценивая вкус смеси, потом передал вино Александру. Александр принял ритон привычно, будто не замечая виночерпия, как если бы тот был его тенью, – взор его был прикован к подиуму.
Анаста и хор надели котурны; их стало хорошо видно даже в дальних углах очень просторного дворцового помещения. Тронутые пальцами гетер струны отозвались звуками, которые полетели к зрителям. И те притихли.
Александр избегал глазами взгляда артистки. Музыка задала настроение, и она начала читать, заметно волнуясь, но укрощая волнение своим опытом:
Десять суток мы плыли – и ночи и дни непрерывно.
В день десятый вдали уж поля показались Итаки,
Видны нам были огни пылавших костров недалёких.
Сладкий тут сон снизошёл на меня, ибо очень устал я:
Шкотами паруса я непрерывно работал, верёвок
Не доверял никому, чтоб скорее отчизны достигнуть.
Начали спутники тут меж собою вести разговоры.
Думалось им, что везу серебра я и золота много,
Мне подаренных Эолом, отважным Гиппотовым сыном.
Так не один говорил, поглядев на сидящего рядом:
Вот удивительно! Как почитают повсюду и любят
Этого мужа, в какой бы он край или город не прибыл!
Много прекрасных сокровищ уже из троянской добычи
Для воспитания предпринимательской и буржуазно-городской культуры отношений в России обязательно должен появиться и развиться авантюрный жанр и русский герой такого жанра, близкий и понятный зарождающемуся национальному среднему классу. Как было и в других, ныне считающихся развитыми капиталистических державах, он появится только через мифологизацию определённых периодов истории государства. Предлагаемый читателю цикл приключенческих повестей «Тень Тибета» является продолжением намерения предложить и разработать такого героя.
Для воспитания предпринимательской и буржуазно-городской культуры отношений в России обязательно должен появиться и развиться авантюрный жанр и русский герой такого жанра, близкий и понятный зарождающемуся национальному среднему классу. Как было и в других, ныне считающихся развитыми капиталистических державах, он появится только через мифологизацию определённых периодов истории государства. Предлагаемый читателю цикл приключенческих повестей «Тень Тибета» является продолжением намерения предложить и разработать такого героя.
Для воспитания предпринимательской и буржуазно-городской культуры отношений в России обязательно должен появиться и развиться авантюрный жанр и русский герой такого жанра, близкий и понятный зарождающемуся национальному среднему классу. Как было и в других, ныне считающихся развитыми капиталистических державах, он появится только через мифологизацию определённых периодов истории государства. Предлагаемый читателю цикл приключенческих повестей «Тень Тибета» является продолжением намерения предложить и разработать такого героя.
Для воспитания предпринимательской и буржуазно-городской культуры отношений в России обязательно должен появиться и развиться авантюрный жанр и русский герой такого жанра, близкий и понятный зарождающемуся национальному среднему классу. Как было и в других, ныне считающихся развитыми капиталистических державах, он появится только через мифологизацию определённых периодов истории государства. Предлагаемый читателю цикл приключенческих повестей «Тень Тибета» является продолжением намерения предложить и разработать такого героя. Впервые в русской культуре эта задача была поставлена тем же автором в книге "АЛМАЗ ЧИНГИЗ-ХАНА" (1993, из-во "РОСИЧ")
Первый русский детектив, главные герои которого - представители зарождающегося русского национального среднего класса.
Опубликованные и публикуемые впервые выводы о необходимости коренного изменения видения Сибири и подходов к её освоению в переживающей демократизацию России.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
Пятьсот лет назад тверской купец Афанасий Никитин — первым русским путешественником — попал за три моря, в далекую Индию. Около четырех лет пробыл он там и о том, что видел и узнал, оставил записки. По ним и написана эта повесть.