Последняя надежда (ЛП) - [3]

Он пытается улыбнуться, но быстро собирается, когда никто из нас не смеется. Никто здесь не будет смеяться над женщиной, которую ударили.

– Хорошо, ладно. Он ударил ее, как гребанный мудак. Она на кухне прикладывает лед.

Он падает на стул. В комнате стоит напряжение, ведь Фуке все еще там. Полагаю, он рассказал ей, что произойдет продажа, и о ее следующих задачах.

– Нам нужен звук, – говорю я в сотый раз.

Обычно мы получаем звуковую дорожку, но есть низкий постоянный шум, который мешает различать голоса. У Дюваля есть что-то внутри, что блокирует передачу радиочастот.

– Норс, ты и Беннито отслеживаете заявки. Родриго и Гарсия, я хочу, чтобы за Фуке был хвост. Он только что вышел после двухлетнего заключения. Без сомнения, он трахается по всей Лиме. А раз он еще не изнасиловал Аву, значит, брат его почему-то сдерживает.

– А что будешь делать ты? – спрашивает Гарсия.

По его мрачному и зловещему тону ясно, что он уже знает.

– Я собираюсь выяснить, что в ее сумке, – во благо всех остальных в комнате отвечаю я.

Он идет за мной в коридор.

– Она тебе нравится.

– Она красивая. Кому она не нравится?

Я иду по коридору, где грязные бра оставляют глубокие тени на фиолетовом и зеленом ковре.

– Тебе больше, – его темный взгляд ищет подтверждения.

Ниже натягиваю свою бейсбольную кепку, не желая подтвердить его подозрения.

– Ты думаешь, она храбрая и верная.

– И?

Мой тон нетерпелив и сигнализирует ему закрыть эту тему.

– Просто помни, почему мы здесь, – предупреждает он.

Мы останавливаемся у лифта, и я нажимаю кнопку вниз.

– Я не забыл.

Остановится ли один из четырех лифтов на моем этаже. Я снова нажимаю кнопку. Подавив вздох, я отвечаю, потому что мы с Гарсией многое пережили, и он не заслуживает такого дерьмового отпора.

– Сколько еще людей подвергнут себя опасности ради кого-то другого? Даже ради того, кого они любят? Далеко не все. Большинство людей в такой ситуации, как у Авы, бежали бы из «Доджа» ¹и не оглядывались бы.

– Большинство людей умны, – говорит он. – Бей или беги, большинство людей выбирают побег. Те, кто бегут сегодня, живут, чтобы сражаться снова.

– Но не Ава, – тихо говорю я.

Двери лифта открываются, и я вхожу, поворачиваясь к одному из своих самых старых друзей.

– Знаю, что проклят, но черт, мужик, я же не трогаю. Кто обвинит меня в том, что я просто смотрю.

Я криво улыбаюсь и вижу неохотную усмешку в ответ. У меня нет никаких планов на Аву Самсон. Но черт меня подери, если я не попытаюсь приблизиться к ней достаточно близко, чтобы увидеть ее улыбку.

Глава 2

Ава

Лима. Город контрастов. Поля для гольфа посреди города и бизнесмены, занимающиеся серфингом перед завтраком.

А для меня? Это город козлов, которым нравится бить и угрожать женщинам.

Я потираю челюсть, все еще чувствуя жар. Это не первый удар, подаренный мне одним из людей Дюваля, и он не будет последним. Я хочу бороться. Хочу взять маленькие пластмассовые ножи на кухне гостиничного номера и заточить их, как шило, чтобы в следующий раз заколоть ублюдка, когда он коснется меня.

Конечно, я не стану этого делать, но такие мысли развлекают меня.

Сумочка от «Луи Виттон», будто насмехается надо мной. Хотя это действительно хороший клатч. Кожаный с монограммой первых букв логотипа в коричневом и золотом цвете. У меня был такой же когда-то давно. Этот мне подарили, но я хотела бы, чтобы этого никогда не было.

Потому что то, что внутри этой сумочки невероятно опасно. Я должна носить ее с собой повсюду. Даже в душе и в ванной. Когда иду по улице, чтобы перекусить, не могу выпустить ее из виду, или Роза умрет. Эта мысль бьется у меня в голове снова и снова – я не должна спускать глаз с сумочки, иначе моя подруга умрет.

Как будто я и так недостаточно напугана.

Взяв сумочку, прижимаю ее к груди и двигаюсь к окну гостиничного номера. Я не открываю жалюзи, поскольку знаю, Дюваль наблюдает за мной, и ненавижу это. Немного приоткрыв указательным пальцем жалюзи, я выглядываю на мир снаружи.

Люди ходят по улицам, смеются и улыбаются. Могу разглядеть их лица даже со своего третьего этажа в отеле «Инка Фрог». Наблюдаю, как маленькие машины жмутся на узких улочках, а между ними двигаются велосипедисты. Как люди совершают покупки на улице Энрике Палашиоса, где повсюду разбросаны продавцы, и разбитые такси лениво тянутся вдоль тротуара. Все нормально.

Такая идиллия, и так невероятно обманчиво.

Возможно, месяц назад я бы замечала только то, что люди болтают на улице с напитками в руках, а мамы наблюдают за детьми. Безвредные люди. Но теперь? Вижу, как люди тормозят, наблюдая за прохожими. Замечаю мужчин, под куртками у которых могут быть спрятаны пистолеты, и слишком много мест, в которых может спрятаться кто-то, чтобы убить меня.

Иногда думаю, что моя лучшая подруга Роза – счастливица. Она причина, по которой я погрязла в этом кошмаре.

Мы с Розой дружим с детства. Это Роза защищала меня от дразнящих подростков в младшей школе. Это Роза предложила мне переехать в Нью-Йорк вместе с ней, когда я закончила школу. Она заставила меня работать, когда мы молодые и нетерпеливые покоряли Нью-Йорк. Она работала обычной моделью, а я моделью рук, потому что мои разноцветные глаза слишком странно смотрятся на моем лице. А Роза, конечно, потрясающая. Высокая, тонкая, энергичная, она идеальная.