Последняя миссия, или Мир сомнамбул - [31]

— Но вы же сказали, Тебом Шанкар, или Старец с Горы… властвует над вами?

— Правильно, — задумчиво кивнул Рейф и глотнул остывшего кофе. — Я научился кое-чему, там, в выдолбленной скале. Может быть, мне помог Лукас. Я освоил новый способ мышления, который позволяет справляться с любыми энерговолнами. Это мышление, мои сны и галлюцинации как-то взаимосвязаны. Я не знаю точно, но какая-то связь определенно имеется. Я это чувствую.

Габи нахмурилась. Яркое солнце на минуту скрылось за стремительно летящим по небу облаком, и тут же повеяло холодом, несмотря на близость костра.

— Не понимаю.

— Я хочу сказать… — Рейф отвлекся от своих мыслей. — Все эти странные явления должны быть как-то связаны, ведь ни одного из них не существовало, пока на Землю не начали транслировать энерговолны. И если все эти странности взаимосвязаны, значит, кто-то умышленно создает их… возможно, мы столкнулись с кем-то, кто, как и я, не привык проигрывать.

— Еще один непобедимый?

— Быть может, гораздо хуже — целая группа непобедимых. — Рейф не сводил глаз с пляшущих язычков пламени. — Хотя сложно поверить, — он говорил задумчиво, его мысли блуждали где-то далеко, — в существование хотя бы одного, подобного мне.

— Почему? — раздался голос Мартина. Рейф поднял голову и обнаружил, что тот лежит с открытыми глазами и пристально смотрит на него.

— Потому что существует закон поляризации, — медленно произнес Рейф. Назовем мои действия позитивными, поскольку я провел всю жизнь, помогая миру продвигаться по избранному пути. Мое участие в Проекте как раз из этой серии. Если бы существовал человек-победитель, действующий позитивно, мы бы непременно знали о нем: он бы занимался тем же, что и я. Это означает, что если в мире и есть еще хотя бы один человек с такими же способностями, как у меня, то его деятельность должна носить негативный характер, она должна идти вразрез с естественным ходом нашей цивилизации.

— Вы хотите сказать, что такой человек есть воплощенное зло? — спросила Габи. Рейф посмотрел на нее.

— Добро и зло — слишком избитые слова, но, если хочешь, можно выразиться и так. Дело в том, что мы противостоим друг другу. И если есть такой человек, то вот в чем сложность — я никогда не подозревал о его существовании. Даже сейчас я не могу до конца поверить в это. Так что вполне возможно, он тоже не имел понятия обо мне и теперь испытывает точно такие же трудности.

— Твое участие в Проекте не являлось секретом, — возразил Мартин.

— Но знал ли мир о том, кто я есть на самом деле? Нет, Мартин. — Рейф покачал головой. — Прости, но и сейчас никто не знает полной правды, даже вы двое. Лишь «непобедимый» способен в полной мере осознать, что я собой представляю.

Мартин долго молча смотрел на него.

— Мир, — наконец произнес руководитель Проекта, — полон мужчин и женщин, до смерти напуганных этим Старцем. Но никто не боится тебя, Рейф Харалд. Извини, но мне не верится, что ты так хорош, как утверждаешь.

— А я верю! — Габи порывисто подалась вперед, не сводя с Рейфа глаз. — Я верю!

— Вдумайся в то, что говоришь, Габи, — сердито сказал Мартин, переводя взгляд на девушку. — Ты согласна с тем, что твой брат не может быть Тебомом Шанкаром только потому, что Рейф знает его и уверен в своем превосходстве над ним.

— Может, и так, — сказала Габи. Ее голос чуть дрогнул. — Нет, я верю в Рейфа! Я знаю, что в мире существует зло. Если Тебом Шанкар — центр этого зла, то тогда должен существовать и центр добра. И из всех, кого я встречала в своей жизни, Рейф — единственный, кто способен играть эту роль.

Во взгляде Мартина, устремленном на девушку, читалось не то удивление, не то тревога.

— Ты продолжаешь твердить о добре и зле. И скатываешься в область предрассудков. Никто и никогда не сможет убедить меня в сверхъестественной природе происходящего. — Он повернулся к Рейфу. — Ты ведь тоже не веришь в это?

— Не верю. Во всяком случае, в столь примитивной интерпретации. Но ты же знаешь, что вся история человечества есть не что иное, как непрекращающаяся война между двумя основными стремлениями — идти вперед со всеми или же двигаться против всех, своим собственным путем. Первое можешь назвать добром, а второе — злом, если хочешь.

— Ну… — Мартин облегченно вздохнул и снова посмотрел на Габриэль. — Ты все слышала. «Добро» и «зло» — всего лишь удобные термины.

— Я этого не говорил, — возразил Рейф. Мартин резко повернулся к нему. Возможно, мы столкнулись с чем-то таким, с чем раньше просто не могли столкнуться, поскольку не достигли необходимого технологического уровня. Рейф помолчал. — И вот настал день, когда в своем развитии мы доросли до нужной планки и впервые столкнулись с импульсами чистого добра и чистого зла.

— Но это же полный бред! — Мартин вскочил на ноги. — Ни один человек не может быть только добрым или только злым…

— Но есть люди, которые стремятся стать или тем, или другим, — возразил Рейф. — Всегда были люди, желавшие стать святыми или наставниками. Но были и другие — готовые посвятить себя колдовству или сатанизму.

— Больные, убогие людишки, не способные хоть как-то повлиять на окружающий мир! Я говорю о тех болванах, что играли в сатанизм, — отозвался Мартин.