Последняя мировая. История одного снайпера - [18]

Я внимал каждому слову полковника, пытаясь запечатлеть его бесценные слова в памяти, да так, как никогда не слушал ни на одной лекции в академии. Конечно, о многом из всего, что говорил полковник, я уже читал раньше, но тогда это было лишь увлекательным чтением, и я не пытался запомнить всё, а теперь — необходимой для выживания информацией. К тому же повторение, как известно, — мать учения.

— Спасибо вам за советы. Я обязательно учту всё это.

— Всегда, пожалуйста, — поднялся на ноги Сбруев, похоже, довольный собой. — Да, и ещё одно, — вдруг вспомнил он. — Чтобы постоянно не подкладывать под оружие что попало, оберни ствол и прицел во что-то серое и мягкое, тем самым ты предохранишь оружие от случайных ударов, станешь менее заметен и будешь способен стрелять из любого положения, не тратя время на устройство оружия на упоре. Это особо важно при случайном уличном бою или же быстрой смене стрелковых позиций. Ну, в общем, ладно, давай, постреляй пока, а я пойду, посмотрю, как там остальные.

— Есть, — кивнул я, вновь примкнув к оружию.

Полковник ушёл, а я вновь прицелился. Я попытался определить самую дальнюю точку, куда я мог бы выстрелить и увидеть, куда я попал. Я повернул винтовку и разглядел дальний деревянный столб освещения, скрытый в массе расположенных за ним таких же серых деревьев. Похоже, лампочка была ещё цела. Высота таких столбов обычно составляла шесть метров. Но нижняя его часть была скрыта развалинами одного из складов. Однако был виден верхний край трёхметрового забора, находившегося как раз возле столба. Следовательно, от верха забора и до плафона три метра. Я развернул винтовку на 90 градусов, так чтобы горизонтальные деления в прицеле стали вертикальными, и подсчитал их количество. Семь с половиной, что в переводе означает ровно 400 метров.

«Не мало, как для начинающего, — подумал я, — а в прочем нормальная снайперская дистанция,» — и развернул винтовку в нормальное положение.

Четыре щелчка по часовой стрелке, ветер тот же — ввёл я поправку в прицел и прицелился. Плафон лёг на острие угольника. Я задержал дыхание и потянул за курок. Прозвучал выстрел, но плафон остался не повреждённым.

Не понимая, что произошло, я растерянно оглянулся, но полковника рядом не было, а значит и спросить, что произошло, уже было не у кого. Я вновь вгляделся в прицел.

Может, расстояние неверно? Поверил — семь с половиной делений, пересчитал. Нет, тут ошибки быть не может. Ветер слабый, такой же самый, как и раньше.

Может, просто промазал? Или разброс пуль у винтовки настолько велик на близких расстояниях? Нет, целился и стрелял я точно так же, как и ранее. Ну, плюс-минус два сантиметра, думаю, но не более!

И тут же вспомнил про деривацию. Ну конечно! Как я мог забыть?! Возможно, потому, что раньше я не вносил такие поправки. Хорошо хоть сейчас забыл, а не потом, в реальных боевых!

Я вздохнул с облегчением и, прицелившись, слегка подал прицел левее от плафона. Но всё-таки я ощущал, что и этого мало. При такой деривации я должен был хотя бы зацепить плафон, а он остался невредим. Возможно, прохладный ветер внёс свои коррективы, отчего воздух стал более плотным, а пуля начала лететь ниже. Я слегка приподнял дуло, целясь в верхнюю часть плафона. Ну, теперь должен попасть, решил я и выстрелил.

Плафон вдребезги разлетелся через мгновение после того, как прозвучал выстрел. Как раз так, как я и предполагал. Я улыбнулся, наблюдая в прицел, как разлетаются осколки, и плавно отстранился он окуляра. Звук разлетевшегося стекла был еле слышен здесь. Значит, изменение температуры влияет и на расстоянии в 400 метров, хоть и незначительно, понял я.

После этого я произвёл ещё ряд выстрелов, пока не опустела обойма, по самым различным предметам на разных расстояниях, ещё более уверовав в свои силы и не совершив при этом ни единого промаха. Из СВД стрелять было легко, а пули ложились так, как нужно. Правда, глаза и руки немного напряглись, а от продолжительного лежания на холодной земле, начало кидать в дрожь. Пора было заканчивать тренировки. Пожалуй, на сегодня хватит.

Я поднялся на ноги и, перезарядив винтовку, повесил её на плечо. Мои товарищи уже выходили со склада, навьюченные припасами, как верблюды в пустыне.

— Ну как, понравилось стрелять из этой игрушки? — спросил меня Валера, улыбнувшись.

— Ещё как, незабываемые впечатления! Особенно, когда попадаешь, да ещё и на дальних дистанциях, — ответил я.

Следом вышел полковник:

— Давай, запасайся патронами, мы скоро уходим, — он посмотрел вверх и по сторонам. — Скоро будет темнеть, а нам ещё следует соорудить схрон боеприпасов где-нибудь недалеко, прозапас, — объяснил Сбруев, видя наши удивлённые взгляды. — На случай, если мы вернёмся пополнить запасы, а склад окажется разрушенным или разграбленным. Такое время — теперь всё может быть. Не одни мы знаем, об этой базе, значит, не одни мы здесь будем вооружаться. Скорее, нужно уходить!

Я прошёл на склад, разложил по свободным карманам патроны к винтовке, прихватил сумку с комплектом принадлежностей для СВД, которая на стеллаже лежала ниже ниши для винтовки, и быстро вернулся к остальным на улицу. Там мои боевые товарищи навешивали на себя специальные ремни с отделениями для магазинов, гирлянды «лимонок» и пояса с гранатами для гранатомётов. Пистолеты для удобства разместили на бедре. Бронежилетов, к сожалению, не нашли, но зато нашли ящик с новенькими армейскими противогазами со сдвинутыми влево фильтрами, что удобно для стрельбы, и широкими панорамными стёклами.