Последняя лошадь - [6]
Вдруг залаяла собака, почуяв непрошеного гостя. В проёме циркового вагончика на шум появилась фигура.
– Кто тут? – нарочито строго прозвучал характерный, с лёгкой хрипотцой, знакомый голос.
– Никита Захарович Стрельцов тут проживает? Ночной конюх нужен? Принимай на постой!..
– Пашка! Сынок! Ты, что ли? – в возгласе Захарыча было столько отцовской радости и приветливости, словно они расстались не месяца назад, а не виделись минимум, пару лет. – Я-то тебя ждал под премьеру, дня через два. А ты – вот он! Радость-то какая!
Собака Захарыча, Варька, облизала Пашку с ног до головы, повизгивая от восторга и виляя хвостом.
– Ну, всё, угомонись! – словно ревнуя, выговаривал ей старик, пытаясь поднять Пашкин чемодан.
– Не-е, Захарыч, это не твой вес, я сам. А где мой вагончик?
– Миркин, ну ты его помнишь – инспектор манежа, чего-то там распределял, но я не в курсе. Мне он дал вот этот – под шорную и жильё. Заодно сторожу цирк. Обещали даже чего-то там заплатить. Насчёт твоего – завтра утром у него узнаем. А пока пойдём чай пить, заодно повечеришь! С ночёвкой что-нибудь придумаем.
Пашка бросил у входа свои вещи и шагнул внутрь. Его обдало давно знакомым, почти родным запахом сыромятной кожи и конского духа. Варька покрутилась около людей, успокоилась, увидев, что никто никуда не уходит, лизнула ещё раз Пашку в лицо и пошла проверять территорию ночного цирка…
Поужинав, чем бог послал, узнав последние новости, Пашка сообщил Захарычу, что спать сегодня будет прямо на манеже. Стрельцов улыбнулся и покачал головой: «Ну-ну!..» За свою долгую жизнь в цирке ему это приходилось делать не раз, и не всегда из-за любви к романтике…
– Мой надувной матрац возьми, когда ещё свой распакуешь!
– А ты? На своём походном сундуке все кости сломаешь!..
– За столько лет не сломал же! Зато радикулита никогда не было. Тулуп постелю. Чего ему зря до зимы пылиться. Пусть теперь летом послужит…
…Пашка, насколько позволяло зрение, осмотрел брезентовую закулисную часть передвижного цирка-шапито, где разместились и конюшня, и медвежатник, и собачник, и место для рабочего реквизита, и небольшая площадка для разминки артистов перед выходом на манеж. Здесь всё расположилось рационально, максимально удобно и безопасно для людей в соседстве с животными. Сейчас закулисье освещали две неяркие дежурные лампочки. В их тусклом свете через распахнутый занавес едва был виден зрительный зал и манеж. Всё это цирковое пространство шевелилось ночными призраками, тенями, постанывало и поскрипывало…
Пашка бросил прорезиненный матрац в центре манежа и лёг на него, не раздеваясь. Спать оставалось всего несколько часов. В семь утра, как водится, кто-нибудь придёт репетировать с животными.
Пахло сосновыми опилками, стойким запахом циркового зверья. Пахло чем-то непередаваемым, как может пахнуть только цирк. Этот запах однажды входит в сознание цирковых и уже не покидает до конца дней…
Под куполом, едва различимо, покачивалась обмотанная фалом усмирённая до определённого часа трапеция. С ней, поблескивая никелем, заигрывали мосты канатоходцев. Верёвочная лестница, словно бдительная патронесса, делила по диагонали пространство, пресекая всякие ночные вольности. Под куполом продолжалась невидимая простому человеческому глазу жизнь. Сам шапито, словно гигантские лёгкие цирка, под несильными порывами ветра то сдержанно вздыхал, беспокоя купол, то на время затихал, провисая парусом до следующего вздоха…
Пришла Варька. Облизала Пашке руки, лицо и, покрутившись волчком, легла, прижалась лохматым боком, обдав жаром. Ночь стояла тёплая. Пашка смотрел в сумрак циркового поднебесья, заложив руку за голову. Было как-то безмятежно спокойно, умиротворённо и по-домашнему уютно. Впервые за долгое время его ничего не угнетало, словно многолетняя затяжная хворь то ли наконец-то оставила его в добром здравии, то ли окончательно погубила…
Мысли Пашки летали в неземных сферах. Яркие картины прошлой жизни мелькали всполохами зарниц, отсветами потухших пожарищ, взрывами снарядов и трассирующих пуль. Всё, что произошло за последние пять лет, выстроилось в цепочку воспоминаний. Он будто смотрел на ночном сеансе кино то ли про себя, то ли про какого-то Пашку Жарких…
Глава третья
Спецборт Ил-76 приземлился в одном из аэропортов Москвы. Его загнали на самую дальнюю стоянку. Подъехал автобус, и вышедших из самолёта повезли в терминал. У этого сектора встречающих было немного. Стоял расширенный военный патруль и ещё какие-то люди в гражданке. Прилетевшие пассажиры были странными. Многие их них были крепко не трезвы. К ним подходили, задавали вопросы и, разбив на группы, сопровождали дальше. Всё проходило неторопливо, негромко…
В этой компании был и Пашка Жарких. Накануне ему удалось дать телеграмму. Его встречала Валентина и её отец Виктор Петрович.
Они радостно обнялись и проследовали к машине. У тротуара стояла новенькая белая «Волга» Виктора Петровича. Чемодан положили в багажник, отец сел за руль, а Валентина с Пашкой на заднее сиденье.
Они прижались друг к другу, словно после долгой разлуки хотели согреться. Валя взяла Пашкину горячую руку в свою, положила голову на его плечо и замерла. Ехали молча. Машина уютно пахла кожаным салоном, мягко урчала и тихо покачивала.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Это сборник прозы в стихах. Исповедь автора самому себе. Душа, вписанная в строчки…Кому-то эта книга покажется грустной. Кому-то – слишком жёсткой и правдивой. А кому-то, наоборот, покажется, что автор приукрашивает жизнь. Столь откровенные стихи всегда непросто читать. Но в самые трудные моменты жизни они становятся лекарством – как для автора, так и для читателя.Так же в книгу вошёл сборник «почти» романсов и песен: “Ах, скажите вы мне…” где лирическая грусть в ладу с юмором и светлой радостью.Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Книжка-легенда, собравшая многие знаменитые дахабские байки, от «Кот здоров и к полету готов» до торта «Андрей. 8 лет без кокоса». Книжка-воспоминание: помнит битые фонари на набережной, старый кэмп Лайт-Хаус, Блю Лагун и свободу. Книжка-ощущение: если вы не в Дахабе, с ее помощью вы нырнете на Лайте или снова почувствуете, как это — «В Лагуне задуло»…
Автор приглашает читателя послужить в армии, поработать антеннщиком, таксистом, а в конце починить старую «Ладу». А помогут ему в этом добрые и отзывчивые люди! Добро, душевная теплота, дружба и любовь красной нитью проходят сквозь всю книгу. Хорошее настроение гарантировано!
В творчестве Дины Рубиной есть темы, которые занимают ее на протяжении жизни. Одна из них – тема Рода. Как, по каким законам происходит наследование личностью родовых черт? Отчего именно так, а не иначе продолжается история того или иного рода? Можно ли уйти от его наследственной заданности? Бабка, «спивающая» песни и рассказывающая всей семье диковатые притчи; прабабка-цыганка, неутомимо «присматривающая» с небес за своим потомством аж до девятого колена; другая бабка – убийца, душегубица, безусловная жертва своего времени и своих неукротимых страстей… Матрицы многих историй, вошедших в эту книгу, обусловлены мощным переплетением генов, которые неизбежно догоняют нас, повторяясь во всех поколениях семьи.
«Следствие в Заболочи» – книга смешанного жанра, в которой читатель найдет и захватывающий детектив, и поучительную сказку для детей и взрослых, а также короткие смешные рассказы о Военном институте иностранных языков (ВИИЯ). Будучи студентом данного ВУЗа, Игорь Головко описывает реальные события лёгким для прочтения, но при этом литературным, языком – перед читателем встают живые и яркие картины нашей действительности.
"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.
Героиня романа Инна — умная, сильная, гордая и очень самостоятельная. Она, не задумываясь, бросила разбогатевшего мужа, когда он стал ей указывать, как жить, и укатила в Америку, где устроилась в библиотеку, возглавив отдел литературы на русском языке. А еще Инна занимается каратэ. Вот только на уборку дома времени нет, на личном фронте пока не везет, здание библиотеки того и гляди обрушится на головы читателей, а вдобавок Инна стала свидетельницей смерти человека, в результате случайно завладев секретной информацией, которую покойный пытался кому-то передать и которая интересует очень и очень многих… «Книга является яркой и самобытной попыткой иронического осмысления американской действительности, воспринятой глазами россиянки.
Рассказ «Задумчивый вальс морских волн», написан недавно.Образ молодого музыканта, героя рассказа, остался для автора навсегда большой загадкой. Его самоутверждение в жизни, как взрослеющего человека и музыканта, отражено контрастами, навеянными музыкой Альфреда Шнитке.Высокие, отвесные скалы над морем символизируют преодоление предстоящего жизненного пути героя, талантливого музыканта – детдомовца, обладающего утончённым восприятием красоты окружающей природы и отражающего её в своих музыкальных сочинениях.Звуки моря, грозные и успокаивающие, открывают для юного музыканта другую реальность, словно беседуют с ним, ведут Валерия неизведанными тропами, где он встречает ещё одно чудо – Лейлу, девочку из обеспеченной семьи.
В книгу автор включил повести и рассказы о простых людях, людях интересной и сложной судьбы, здесь и старшее поколение, прошедшее тяжкие испытания войной, и его современники, и молодёжь. Героев повествований объединяет стремление самим управлять своей судьбой, самим её строить, как бы сложны и противоречивы ни были жизненные обстоятельства.