Последняя командировка - [97]

— Откуда ты знаешь? Откуда ты знаешь его?

— Он стучит ко мне в окно по вечерам, иногда прыгает в форточку и, когда я ложусь в постель, присаживается на кровать и рассказывает разные истории. Но он всегда дожидается, чтобы потушили свет.

— Ну, вы будете дураками, если поверите ему, — сказал Мур (мы зовем его по фамилии, потому что неудобно знать по имени такого важного товарища, хотя он еще мальчик). — Вы прекрасно знаете, что нет на свете никаких Ерошек, так же как нет людоедов и красных шапочек.

— А белки есть? Что? Белку я сама видела, — сказала Манечка, — видела, разрази меня гром.

— И ангелы есть, — внушительно сказал Славка и погрозил Муру кулаком.

— Да, есть, — важно согласился Мур. — Это такая порода птиц. Немного крупнее ворон.

Сережа молчал и смотрел в землю. Он хорошо знал, что Ерошка существует, и ему было очень обидно, что ему не верят. Вслух он сказал:

— Вы не верите мне, но это ничего не значит. Ерошка есть, и я могу вам его показать. Я думаю, он спит сейчас где-нибудь под кустом.

— Пойдемте, пойдемте, — сказали дети и направились к лесу.

Сережа шел впереди. Он ни одной минуты не сомневался в том, что им удастся увидеть Ерошку. Конечно, если он согласится показаться. К существованию Ерошки он привык с детства. Мама рассказала ему эту сказку про доброго лесного человека, и с тех пор он стал товарищем Сережи во многих его фантастических играх. Сейчас он мысленно упрашивал Ерошку показаться детям. Пусть он высунет хоть кончик своего деревянного башмачка.

Славка догнал его:

— Скажи по правде, есть Ерошка или нет? Мне ведь все равно, хотя бы его и не было. А если этот толстопузый будет тебя бить, я ему покажу кузькину мать.

— Спасибо тебе, — сказал Сережа. — Ерошка есть. Что мне врать-то?!

Они вошли в лес. Прозрачной была ранняя весенняя листва. Светлым лиловым глазком глянула из-под дерева фиалка, и были тут желтые круглые цветочки, блестящие, точно помазанные золотистым медом.

— Ну, — сказал Мур, — я думаю, мы достаточно далеко зашли. Ищите под кустами.

— Дурак, — сказал Сережа, — неужели ты думаешь, что его можно искать под кустами, как какой-нибудь гриб? Его надо хорошенько попросить, чтобы он вышел к нам.

В лесу стояла тишина, и только птицы разговаривали между собой на непонятном, но очень красивом языке. Голубоглазая Маня собирала цветы. Славка строгал палочку, и только неумолимый Мур стоял, растопырив толстые ноги, и насмешливо смотрел на Сережу. Тогда Сережа топнул ногой и произнес только что выдуманное заклинание: «Барабан-табун-летучий тум-Малана-петуха Нанум». И стал ждать.

В лесу стояла тишина, и только птицы разговаривали на незнакомом, но очень красивом языке.

— Наврал, наврал, я так и знал! — торжествуя, закричал Мур. — Ну, теперь мы тебя вздуем.

— Слабо, — сказал Славка и показал Муру кулак.

Они побродили еще немного и скоро разошлись в разные стороны. Хоть Славка и заступился за Сережу, но все же в глубине души считал его обманщиком, а ведь это было очень несправедливо. Они шли впереди, равнодушно повернув к нему спины. Маня несла большой букет фиалок. Сережа сел на камень и стал слушать, что говорят птицы. Постепенно их болтовня становилась понятна ему по интонациям: они обсуждали последние лесные события — Сережину неудачу с Ерошкой.

Стемнело. От земли потянуло сыростью. Кусты причудливо меняли очертания, и бледнело небо.

Сереже стало грустно.

— Хочу увидеть Ерошку хоть один раз в жизни, — сказал он громко и сердито.

И как только он это сказал, из-под крохотной елочки вышел маленький зеленый человечек. Он снял шляпу и, нагнув гладкую и круглую, как орех, коричневую голову, поклонился Сереже. И скрылся сию же минуту. Сережа не сомневался, что это было, хоть и продолжалось одну минуту.

— Здорово! — крикнул Сережа и хлопнул в ладоши. И тотчас, испуганная хлопком, спрыгнула с дерева белка, парусом поставив свой прекрасный хвост.

«С Ерошкой дело улажено, — думал Сережа, шагая по направлению к дому, — но стоит ли рассказывать об этом ребятам?»

Рояль

Посвящается Л. Л. Всеволожской

О ты, соловей, приговоренный к искусству.

Н. А. Заболоцкий

Рояль застрял на лестничной площадке, в комнату внести его не удалось, и его поставили в сенях, под лестницей.

Я вижу теткино лицо, выражение мольбы и страдания в ее глазах, безнадежно сжатые губы.

О, если б можно было вернуть назад эти двадцать с лишком лет и все исправить!

Настройщик тоже не смог помочь. Роялю суждено было погибнуть здесь, под лестницей, от дождей и морозов. Блестящий, изящный, полный чувства собственного достоинства концертный рояль фирмы «Беккер» стоял, приткнутый к пыльной стене, и над ним свисала паутина.

Лидия Леонидовна Всеволожская, никогда не знавшая любви мужа и привязанности детей, была связана с ним пожизненно. Он был источником ее великой страсти и содержанием жизни. Глубоко религиозная, крещенная при рождении любовью к музыке и к людям, в которых была музыка, она не могла жить без рояля и страдала при мысли, что он не с ней и погибнет.

Когда уходил настройщик, сконфуженный своей неудачей и обиженный Юрой, который ударил его, вспылив, — она пыталась задержать его взглядом. Она переводила свои детские глаза с настройщика на Юру; тот тоже был очень сконфужен: по его инициативе заварилась вся эта кутерьма с перевозом тетки, вопреки ее воле, на новую квартиру, где было чище и суше, чем в подвале с окнами на тротуар. Ну разве можно было предвидеть такое несчастье! Пусть оставалась бы там со своим роялем, пусть музыка несется из подвальных окон, словно из-под земли, на ходу настигая прохожих и распыляясь в воздухе вместе с запахом тополей и акаций. Они оба — Юра и настройщик — отвернулись от строгих и умоляющих глаз.