Последняя книжная лавка в Лондоне - [84]

Немцев это пасмурное небо настолько раздражало и мешало их планам, что они начали прибегать к так называемым «молниеносным налетам» – они пролетали над городом, не целясь, сбрасывали несколько бомб, и быстро отходили. Ущерб от таких случайных атак часто был минимальным, а число жертв намного меньше, чем в предыдущих налетах.

Грейс продолжала писать Вив и Джорджу, хотя теперь найти работающие почтовые отделения, чтобы отправить письма, могло оказаться затруднительным. Зачастую почтальон стоял с табличкой, на которой было просто написано «Почтовое отделение здесь», а прилавок освещался свечой, вставленной в бутылку. Мальчикам-телеграфистам приходилось еще труднее, они бегали в своей элегантной униформе с картонными карточками, висевшими на веревочке у них на шее, и объявляли, что принимают телеграммы. Желающие отправить телеграмму должны были использовать спину мальчика в качестве импровизированного стола, чтобы написать свое сообщение.

Работа в службе гражданской обороны была такой же утомительной, но гораздо менее устрашающей. Ведь через какое-то время летавшие над головой самолеты и разрывавшиеся вокруг бомбы просто переставали вызывать страх. Теперь, когда начинались воздушные налеты, Грейс и мистер Стокс не торопились, они ждали, пока не раздастся гул самолетов или треск зенитных орудий не послужит сигналом, что немцы рядом.

С приходом апреля начался новый огородный сезон. На этот раз миссис Уэзерфорд разметила грядки со знанием дела, прежде чем приступить к посадке. Полосатик безусловно нашел в миссис Уэзерфорд близкого друга, поскольку они были практически неразлучны. Поэтому не было ничего удивительного в том, что он потрусил за ней по пятам, когда она вышла в сад, чтобы что-то посадить, и начал гонять комочки грязи.

– Не переживай, Грейс, – сказала миссис Уэзерфорд после того, как все семена были закопаны в плодородную почву. – Я не стала утруждаться посадкой салата.

В последующие дни, когда из земли начали пробиваться побеги, а погода, несмотря на дождь, потеплела, книжный магазин продолжал процветать, привлекая новых покупателей. Однако примерно в это время Грейс заметила, что мистер Эванс выглядит нездоровым. Все началось с небольшой коробки, которую он принес из подсобки. Тяжело дыша, он еле дотащил ее до прилавка и пошатнулся. Грейс спросила его об этом, но он просто отмахнулся.

Несколько дней спустя она нашла его в тесной подсобке с прижатой к груди рукой, его лицо покраснело до пурпурно-красного цвета. Она настаивала, чтобы он сходил к врачу, чего он, конечно же, не сделал, упрямец.

Во вторую неделю апреля, холодным утром, когда шиферные крыши покрылись инеем, похожим на просеянную муку, Грейс вошла в магазин и обнаружила мистера Эванса практически лежащим на прилавке.

– Мистер Эванс?

Он не поднял глаз, а лишь сдавленно застонал и согнул левую руку.

Грейс распахнула дверь на улицу, чтобы позвать на помощь прохожих. Она бросила сумочку на пол и, сняв на ходу куртку, обежала вокруг прилавка. Она действовала на автомате, выполняя машинально все, чему ее учили в службе гражданской обороны. Голова шла кругом от мысли, что на этот раз она помогает мистеру Эвансу.

Она осторожно опустила его на пол.

– Постарайтесь сохранять спокойствие и дышать ровно, – говорила она успокаивающим голосом, таким же, как и при работе с жертвами бомбежек. Только на этот раз в нем чувствовалась дрожь, она теряла самообладание.

Лицо мистера Эванса исказила гримаса боли, он ловил ртом воздух, а тело извивалось в судорогах. Этот человек всегда был таким сильным, таким невозмутимым. Грейс тяжело было видеть его в таком состоянии, слабого и задыхавшегося. Волна эмоций угрожала захлестнуть ее, если она не сумеет взять себя в руки.

На его лбу блестели капельки пота, лицо было неестественно белым, губы бледно-голубыми. Состояние мистера Эванса свидетельствовало о том, что проблема находилась внутри его тела, и требовалось вмешательство врача. Помощь, которую она привыкла оказывать, предназначалась для наружной травмы, с которой она могла справиться.

От бессилия Грейс начала впадать в горестное отчаяние. Но никакие слова ободрения не помогли бы ему.

Он схватил Грейс за руку. Его рука была ледяной и влажной от пота.

– Элис, – выдавил он.

– С вами все будет в порядке, – твердо заявила Грейс.

Но это было ложью. Она знала это и понятия не имела, что сделать, чтобы исправить ситуацию. В этот момент тело мистера Эванса внезапно напряглось и глаза расширились, практически вылезли из орбит, как будто он увидел нечто очень необычное.

– Кто-нибудь скоро будет здесь, чтобы помочь. – Голос Грейс сорвался на этих словах. – Помощь уже в пути.

В каждом человеке жил собственный свет. Когда смерть забирала человека, он угасал, словно фонарик, в котором села батарейка. Грейс уже видела подобное однажды, когда пыталась помочь пожилой женщине, оказавшейся под обломками рухнувшего здания и цеплявшейся за жизнь.

Сейчас же эта искорка в глазах мистера Эванса, которая светилась умом, добротой и сдержанным юмором, этот яркий живой огонек погас.

– Нет. – Грейс покачала головой, ее сердце оборвалось, и к горлу подкатил ком. Она приложила пальцы к запястью мистера Эванса, но пульса не нащупала. – Нет.