Последняя книга сивиллы? - [16]

Не исключено, что именно аномалии энергетических полей потенциально опасной локальной зоны фиксируются организмом и побуждают его к перемещению в зону минимального риска. И если мы еще не можем зафиксировать подобный случай технологическими системами, то это отнюдь не доказывает техническую неразрешимость задачи.

Учитывая подчеркиваемую рядом информаторов взаимосвязь между степенью ощущаемого дискомфорта с приближением во времени (или пространстве) к потенциально опасной зоне, можно предположить непрерывность восприятия энергетической аномалии по осям времени и пространства.

Скорее всего, на значительных дистанциях сигнал опасности ниже порога срабатывания системы. По мере приближения опасности он увеличивается по амплитуде и провоцирует все более четкую реакцию организма, хотя и не вызывает еще ощущения дискомфорта. Лишь в непосредственной близости от опасности интенсивность ощущения возрастает, достигая такого уровня, что побуждает организм занять безопасную позицию, обеспечивающую жизнь. При этом происходящее сохраняется в памяти, подвергается анализу, в результате которого последующее действие (или бездействие) связывается постфактум с имевшейся опасностью после ее реализации.

Пожалуй, не следует утверждать, что «дальнобойность» этого вида защиты во времени невелика. Верно лишь, что нет свидетельств, устанавливающих надежную взаимосвязь защитных ощущений и действий, упреждающих на несколько часов, суток, тем более лет, реальную опасность, которую удалось таким образом избежать. Если верить хроникам, есть лишь одно свидетельство, относящееся к роду Радзивиллов, когда локальная опасность вызывала у девочки из этого рода с детства ужас, сопровождавший ее на протяжении более полутора десятка лет, и незадолго до свадьбы привела к смерти. Всю жизнь она боялась подходить к старинной картине, тяжелую раму которой украшал массивный фамильный герб Радзивиллов.

Став невестой, она не смогла уклониться от шествия под пугавшим ее предметом. Смерть наступила мгновенно — картина упала со стены, и фрагмент фамильного герба пробил голову несчастной. Так гласит семейная хроника. Но все же мри больших сроках установление взаимосвязи между эмоцией, действием и результатом малодостоверно.

Однако элементарно интерпретируется лишь ограниченная часть наиболее простых случаев, когда критичность ситуации под воздействием тех или иных абиогенных причин нарастает в неподвижной точке какого-либо устройства, транспортного средства и т. п. К этим случаям, помимо случая с аббатом, можно отнести и второй случай — с молодым врачом, если предположить, что падение кареты в Эльбу и гибель офицеров были вызваны дефектом кареты (прямых указаний на это нет).

В жизни приходится сталкиваться со случаями несоизмеримо более сложными. Так, видимо, следует выделить особую группу, где опасность подстерегает человека в движущихся объектах, когда причина опасности может находиться как в самом транспортном Средстве, гак и на всем пути следования, иногда протяженном, а кроме того, и в том и в другом случае иметь как абиогенный, так и биогенный характер. Примером могут служить второй и более сложный четвертый случаи из описанных.

Если допустить фактологичность свидетельства лорда Байрона (хотя не исключено, что проводник догадался о ситуации или располагал какой-то информацией), то третий случай мы отнесем ко второй (биогенной) категории. Можно предположить, что и в нем проявились какие-то энергетические аномалии пространства, обусловленные нахождением и некоей точке разбойников и их жертв. Ведь биосистемы представляют собой материальные образования, но более сложной, нежели объекты неживой природы, структуры с соответственно большими возможностями. Почему бы не допустить деформации ими пространства, «промодулированной» психогенной компонентой?

Попытаемся разобраться в пятом и шестом случаях. Траектория сброшенной с самолета бомбы представляет сложную пространственную кривую, параметры которой зависят от калибра и конструкции бомбы, плотности воздуха, режима бомбометания, высоты сброса, направления и скорости ветра, скорости бомбардировщика, кориолисовой силы и т. п. При этом заблаговременное определение координат точки встречи бомбы с поверхностью земли практически невозможно.

Однако есть интересный момент, который, может быть, прольет свет на данный случай. Противовоздушная оборона Москвы 1941–1945 годов была хорошо организована. Большое количество аэростатов воздушного заграждения и эффективный заградительный огонь заставляли немецких летчиков бросать бомбы с высоты 5–6 км.

Восстановим детали впечатлений А. М. П. — заявителя пятого и шестого случаев. В пятом — расстояние от места нахождения очевидца — в момент появления директивной эмоции до точки разрыва бомбы 40–50 метров. Хотя он и почувствовал несвойственный ему страх, был готов «забиться хоть под кровать», но превозмог себя и остался на месте. В случае же шестом, когда разрыв бомбы произошел в 2–3 метрах от точки, где он почувствовал властную потребность перемещения, она достигла невероятной силы: «…на меня вдруг нашло „наваждение“. Мне трудно описать это состояние… Ни секунды промедления, прочь с этого места. Я сорвался и побежал…» А. М. П. успел пробежать 2–3 дома, когда грянул взрыв почти в той точке, откуда он «едва унес ноги». Отбежал на расстояние 50-100 метров, преодоление которого занимает 10–20 секунд.