Внизу ничего не изменилось. Последний раз я спускалась в алтарный зал в шестнадцать лет, правильнее будет сказать, когда брат притащил меня к источнику, практически спустив кубарем по ступенькам, так он был зол. Дядя не вмешивался. Это была первая и последняя попытка пробудить во мне силу крови. Я не хотела, я сопротивлялась, молчал источник, молчали предки, и только алтарь откликнулся легким родным свечением. Если бы не это, боюсь, у семьи возникли бы серьезные сомнения, а не подменил ли кто дочь рода на это странное капризное существо.
Существо. Это существо. Именно так говорил обо мне Квинт Дарин. Это существо. Не невеста. Не дочь рода Блау. Это существо. Не думать об этом. Не сейчас. Квинты свое получат. Блау всегда возвращают свои долги.
Дядя остановился на границе входа в алтарный зал, надрезал кончик пальца и кровью начертил руны доступа мне на лбу и запястьях. Все верно. Пробужденный может войти всегда, спящие члены рода – только по приглашению, именно поэтому мне так нужен был дядя.
Теплым ветром по щекам пробежала родная энергия, источник узнал меня и приветствовал. Дядя дернулся, но не успел, я уже шагнула в зал, и источник запечатал комнату. Прости, дядя, но сначала нам нужно пообщаться отдельно.
Толстая каменная плита в центре круглого зала излучала неяркий свет и легкую вибрацию. Я положила пальцы на алтарь и закрыла глаза, впитывая энергию. В голове шумело, тысячи лиц вереницей проходили перед моими глазами, тысячи касаний рук, тысячи слов, предки приветствуют дочь Блау. Я столько зим была этого лишена. Я столько зим была одна, без поддержки рода. Я так устала. Я смертельно устала.
Глубоко внутри, там, где всегда была пустота, которую никто не мог заполнить, где прогрызли дыру чувство вины и воспоминания, начал зарождаться свет.
Любовь рода исцеляет, любовь рода дарует, любовь рода лечит.
Блау всегда хранят Блау.
Духи предков врачевали мою душу, а я плакала и не могла остановиться. Слезы катились из закрытых глаз, это не я – это просто переходный возраст.
Я показывала им смерть Данда, казнь брата, показывала разрушенное поместье и покореженные остатки алтаря, показывала истлевшие кости с родовой дядиной печатью на пальцах скелета, показывала полевые госпитали и Прорывы Грани, показывала предательство и смуту, показывала конец рода Блау.
Я не знаю, кто меня вернул и зачем, но мне нужна сила рода, чтобы справиться, мне нужна поддержка предков, чтобы сохранить семью, мне нужна ваша сила.
Я выдохлась.
Источник негромко вибрировал. Предки взвешивали чистоту моих намерений и силу духа, я показала все как есть, теперь решение за ними. Как сохранить род, решать им.
Я почувствовала, как защита алтарного круга погасла. Значит, предки приняли решение и приглашают Старшего засвидетельствовать волю рода.
Дядя шагнул в круг. Я давно не видела его таким растрепанным. В волосах запутались паутина и мусор, белоснежная с утра рубашка стала серой, начищенные сапоги запылились. Пытался взломать круг и защиту?
Дядя остановился за моим левым плечом. Я сразу почувствовала себя спокойнее и увереннее. Что бы ни решили предки, если спину Блау прикрывает другой Блау, мы можем практически все, жаль, что я так поздно это поняла.
Энергия светлячками закружилась по залу, и на потолке проявился родовой гобелен. Весь. Родовой гобелен. Дядя вздрогнул. Все Блау, живые и почившие, бывшие и будущие, все связи и долги рода. На левой руке серебристой искрой расцвела личная родовая печать, мой перстень, знак пробуждения моей крови.
Право иметь голос в роду. Право решать за себя. Право говорить от лица рода.
На потолке гобелена засияла новая звездочка – крошечная точка в мириаде переплетений родовых линий – Вайю Юстиния Блау. Вайю, дочь Юстиния из рода Блау. Рядом светилась ровным светом более яркая звезда – брат, Аксель Септимус Блау. Седьмой Аксель в роду Блау.
Я всегда считала это крайне несправедливым. Девочки только дочери кого-то и часть рода, а мужчины сами по себе, как будто у них совершенно другие отцы. Когда я жаловалась на эту огромную несправедливость, Аксель смеялся и шутливо щелкал меня по носу. Брат говорил, что Вайю Юстиния звучит гораздо лучше, чем Вайю Секундус. Я – вторая Вайю в роду Блау.
А первую леди Вайю я лицезрела сейчас прямо перед собой. Тонким серебристым маревом над гранитной плитой алтаря соткалась полупрозрачная фигура Светлой леди. Именно в честь этой первой Светлой Блау меня и назвал отец.
Одежда по моде четырехсотлетней давности, корона из кос и ледяное выражение лица, точно как на том портрете, который в свое время перевесили из библиотеки. Именно благодаря частице этой Светлой крови я и ношу гордое звание «Светлого мусора» в абсолютно Темном роду «породнившихся», сумасшедших Блау. Первая Светлая сумасшедшая в Темном роду. Ну, здравствуй, бабуля!
Дядя замер рядом. Глаза застыли в одной точке. Параллельные потоки? Источник показывает нам разное, я вижу Светлую леди, а кого видит он? Сильны!
– Вайю… – Голос шелестел, перекатываясь под кожей, проявляясь в голове нечеткими символами. – Вайю…
Я склонила голову и сложила руки в традиционном приветствии Светлых. Младший Светлый приветствует Старшего. Как говорит наставник, ни одному Темному не дано проникнуться духом этого высокого искусства. И я вот за столько зим так и не прониклась.
