Последняя из амазонок - [120]
Прямо над нами, на вершине холма Ареса, утвердились амазонки, и оттуда на нас обрушивался дождь стрел. Люди с обеих сторон валились, как ячмень под косой. Воительницы обстреливали нас со столь близкого расстояния, что я, подняв глаза, мог разглядеть раскраску их лиц. Нам оставалось лишь прикрываться щитами да взывать к небесам, обещая им за спасение всё, что только могло прийти в голову. Шум битвы оглушал. Боевые кличи амазонок смешивались с воплями умирающих, превращая мир вокруг нас в ужасающую, безумную какофонию.
Однако, похоже, в этом кромешном столпотворении какой-то бог принял сторону Афин, ибо смертоносный амазонский шквал обрушился не только на первые ряды нашего войска, но и на противостоящую нам тесную толпу фракийцев и скифов. Досталось и им и нам, но, видимо, наша воля к победе была сильнее, ибо они дрогнули, а Тесей с Менесфеем не преминули этим воспользоваться.
Теперь мы вырвались на бывшую рыночную площадь, на то самое ристалище, где всего шесть дней назад состоялся поединок Тесея и Элевтеры. Что там творилась за давка, невозможно описать словами. Площадь была забита людьми, в большинстве своём вымотанными настолько, что у них уже не оставалось сил по-настоящему наносить или отражать удары. Зачастую обессиленный человек просто падал на врага и валил его наземь весом своего тела.
Копьё в такой толчее совершенно бесполезно, а наилучшим оружием является короткий меч. Причём вовсе не требуется с силой загонять его в тело противника по самую рукоять: просто ткни, и пусть твой недруг истечёт кровью. Что же до копий и длинных мечей, то такое оружие больше годится не для настоящей войны, а для поединков между героями да для кабаньей охоты.
Нас всегда учили тому, что в отличие от дротика и секиры щит есть оружие защитное, то есть предназначенное исключительно для обороны. Опыт, однако, заставил нас усвоить иное. Когда руки от усталости наливаются свинцом и ты уже не в состоянии рубить и колоть, наваливайся на врага щитом. Толкай его, бей нижней кромкой щита по ногам или верхней по лицу. Расплющи ему кости стопы, сломай ему челюсть! Переломи ему руку, в которой он держит копьё. Не можешь двигаться — падай прямо на него. Кстати, забывай: у тебя есть не только руки, но и ноги. Пинок по голени или по колену. Если тебя притиснули к нему вплотную, бодни его так, чтобы его нос размазался по физиономии, а заодно двинь коленом туда, где болтается его стручок. Когда этот малый грохнется, ткни его мечом или ножом, но только разок. С него хватит, а тебе нельзя терять времени. Главное — не отбиться от своих и не покинуть строя. Если выйдет так, что ты столкнёшься с врагом в одиночку, не корчи из себя героя, а кликни подмогу. Уж вдвоём-то одного вы точно одолеете. Ну а вздумает враг бежать, скатертью дорога. Радуйся удаче, благодари богов. Случись тебе самому оказаться в невыгодном положении — тоже, если сможешь, уноси ноги.
Дрались мы славно, и я не скажу, чтобы нам не везло. Но к восходу солнца враги стали одолевать. Их, к сожалению, оказалось слишком много.
Четыре раза отряды Тесея и Ликоса прорывались сквозь вражеские позиции, но стоило им изготовиться для последнего рывка к дамбе, как амазонская конница вынуждала их к отступлению. Правда, и врагу было нелегко: их истощённые лошади выдыхались очень быстро. Воительницам приходилось менять их так часто, что по-настоящему участвовать в сражении могли лишь всадницы, имевшие не менее десяти лошадей.
С рыночной площади я видел, как ученицы подавали с холма Ареса сменных животных и уводили наверх выдохшихся. Да, они тоже были на пределе, но, в отличие от нас, ещё имели резервы.
Мы отступили к Девяти Вратам, где на нас обрушились лучшие воительницы. Я увидел скакавшую во главе отряда Элевтеру, за которой, каждая со своими подручными, мчались Скайлея, Стратоника, Алкиппа и Главка Сероглазая. Под их напором мы откатились назад, пядь за пядью уступая противнику лишь недавно отбитое ценой огромных потерь пространство. Нас отбросили туда, откуда мы начали атаку.
Сотни людей сгрудились перед Первыми воротами. Они оставались запертыми, и стража не решалась их открывать, так что ради спасения нашим бойцам приходилось взбираться на стены по сброшенным сверху верёвкам или спущенным древкам длинных копий. Враги, со своей стороны, атаковали ворота в таком количестве и с таким ожесточением, что им впору было вскарабкаться на них по телам собственных павших.
В конце концов волна тавров, скифов и рифейцев перехлестнула первый рубеж укреплений, и мы отступили к расположенным по зигзагу второму, третьему, четвёртому, пятому и шестому... Лучники, афиняне и критяне, осыпали врага стрелами, отходили выше, перегруппировывались и начинали стрелять снова.
Перед Седьмыми вратами находилась терраса, посвящённая Афродите Пандемос, где накануне Антестерия собираются хоры. Два десятка амазонских лошадей под командованием Эньо Воинственной добрались до этой площадки и устремились в ворота, забрасывая нас камнями из пращей. Наши лучники не могли стрелять в ответ с той же частотой, ибо под обстрел неминуемо попали бы их карабкающиеся на стены соотечественники, и я в том числе.
Солдаты Александра Великого не знали поражений. Великая империя персов пала, покорясь их могуществу и полководческому гению Александра. Но потом на пути в Индию они встретили племена, не признающие своего поражения и вступающие в схватку снова и снова. Народ, чья ненависть к захватчикам была сравнима только с их спокойствием и способностью терпеть лишения. В «Солдатах Александра» не повествуется о столкновениях полководцев, это рассказ о противостоянии солдат и народа, не желающего покоряться.
Он властвовал над народами, которые не только не понимали языка, на котором говорил он, но, будучи объединены, не понимали языков друг друга. Страх, внушаемый им, был столь силён и распространялся на столь необъятных просторах, что никто не дерзал противиться его всеподавляющей воле, и одно его имя повергало в ужас. При этом он умел внушить столь сильное желание угодить себе, что все подданные подчинялись с готовностью и были рады следовать его повелениям.
Двадцать пять веков назад двухмиллионная армия персов вторглась в Грецию, чтобы завоевать страну и превратить ее жителей в рабов. Сотни покоренных народов уже склонили головы перед персидским царем. Тысячи воинов из поверженных стран воевали в его войске. Огромный флот Азиатского владыки приближался к берегам Греции. Только триста спартанцев и их немногочисленные союзники стояли на пути врага.
Пятый век до нашей эры. Греция — арена Пелопоннесской войны, кровавой многолетней бойни между Афинами и Спартой. Алкивиад — воспитанник Перикла и ученик Сократа, лучший полководец Афин. Человек, обвинённый на суде в святотатстве. Изменник, заочно приговорённый к смерти в Афинах. Советник спартанцев в их борьбе с Афинами. Воин, с восторгом избранный афинянами главнокомандующим. Патриот и предатель, в руках которого оказались судьбы Древнего Мира.
Ричмонд Чэпмен — обычный солдат Второй мировой, и в то же время судьба его уникальна. Литератор и романтик, он добровольцем идет в армию и оказывается в Северной Африке в числе английских коммандос, задачей которых являются тайные операции в тылу врага. Рейды через пески и выжженные зноем горы без связи, иногда без воды, почти без боеприпасов и продовольствия… там выжить — уже подвиг. Однако Чэп и его боевые товарищи не только выживают, но и уничтожают склады и аэродромы немцев, нанося им ощутимые потери.
Что мешает художнику написать картину, писателю создать роман, режиссеру — снять фильм, ученому — закончить монографию? Что мешает нам перестать искать для себя оправдания и наконец-то начать заниматься спортом и правильно питаться, выучить иностранный язык, получить водительские права? Внутреннее Сопротивление. Его голос маскируется под голос разума. Оно обманывает нас, пускается на любые уловки, лишь бы уговорить нас не браться за дело и отложить его на какое-то время (пока не будешь лучше себя чувствовать, пока не разберешься с «накопившимися делами» и прочее в таком духе)
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Лорд Люсьен Сен-Клер, герой войны с Наполеоном, красавец, щеголь и покоритель женщин, легко вскружил голову подопечной лорда Карлайна, прекрасной мисс Грейс Хетерингтон. Но и Сен-Клер был покорен красотой девушки, ее прямодушием и искренностью. Впрочем, у него не было серьезных намерений в отношении Грейс, разве что добавить ее в качестве интересного экземпляра к его донжуанскому списку. Судьбе было угодно, чтобы ночью Люсьен по ошибке попал в спальню Грейс, и в самый неподходящий момент туда же заглянула леди Карлайн.
Гейбриел Фолкнер, герой войны, аристократ и красавец, неожиданно для себя унаследовал графский титул, огромные капиталы и… трех незамужних дочерей прежнего графа. Взвесив все за и против, новоиспеченный граф Уэстборн решает жениться на одной из них. Девицы, однако, отказывают ему. Более того, младшие сбежали из родового поместья, а старшая, леди Диана, без его разрешения явилась в Лондон. Гейбриел понимает, почему три его подопечные повели себя таким образом. Причина — в его прошлом. И вдруг Диана неожиданно соглашается стать его женой.
Ханна Мэллой, выросшая в богатой респектабельной семье, оказалась на улице, где не было не только комфортабельных отелей и шикарных магазинов, но и даже булыжных мостовых с аккуратными тротуарами и уличным освещением. Однако привел сюда девушку не злой рок, а непокорный нрав — она сбежала из-под венца, покинув буквально у алтаря ненавистного жениха, выбранного отцом, чтобы упрочить и без того процветающий семейный бизнес. Понимая, что отец не сдастся и наймет лучших сыщиков, чтобы вернуть беглую дочь, Ханна решает вступить в фиктивный брак.
Заключительная часть трилогии – «Черный тополь» – повествует о сибирской деревне двадцатых годов, о периоде Великой Отечественной войны и первых послевоенных годах.