Последняя история Мигела Торреша да Силва - [23]
Тут англичанин постарался всем разъяснить, что речь шла о низших слоях населения, стал рассказывать о своих путешествиях и оказался исключительно остроумным человеком, которому весь стол внимал с большим удовольствием. Так, он рассказал, что в Лондоне составили себе в корне неверное представление о португальских бабах, поскольку полагали, что они серьезны и необщительны.
— Господа! Мистер Вольтер был совершенно прав в своем суждении о бабах южных стран. Дело в том, что на севере у баб в жилах — молоко, а на юге — ртуть. Конечно, тут не следует понимать Меркурия в медицинском смысле. Я имею в виду, что на юге бабы такие же летучие, как этот металл.
— Такие же летучие, как и все, что представляется важным, — сказал один из студентов. — Любовь, вино, денежки.
— Не говорите при мне о деньгах! — сказал англичанин. — Лучше посоветуйте, что мне делать.
— Вас что, ограбили?
— Гораздо хуже. В одной лиссабонской кофейне я ссудил одному прилежному компаньону по выпивке один моидор, что составляет почти два стерлинга. И я боюсь, что он и не вспомнит об этом, когда я вернусь туда через несколько дней.
— У вас были свидетели?
— К сожалению, нет, и я опасаюсь, что он будет отрицать, что вообще что-то получил от меня.
Мануэл, до сих пор не производивший впечатления человека, которого бы восхищали разглагольствования англичанина, тут наклонился вперед и сказал:
— В таких случаях есть одно апробированное средство. Когда вы встретитесь с ним еще раз, постарайтесь сделать так, чтобы ваш разговор услышал еще кто-нибудь. Вы должны в присутствии этого третьего человека вскользь упомянуть, что вам задолжали десять золотых.
— Но он мне должен только один золотой.
— Именно об этом, — сказал Мануэл, — и будет кричать ваш должник. А посетители услышат и подтвердят.
Вокруг все изумились. А англичанин остался стоять с открытым ртом.
— Well, — сказал он, когда снова обрел дар речи, и заказал всем вина.
— Ах, дедушка, — бормотал себе под нос Мануэл, возвращаясь домой, — это все твои истории, которые еще пригодятся мне или другим. Как бы мне хотелось знать, слышишь ли ты меня сейчас со своего облака…
Что это было, привидение или что-то другое? „Я прошу тебя, хотя тебе это будет непросто, верить мне, доверять нашей любви… Я найду выход…“
Мария уехала. Письмо от нее — всего лишь пара строчек, расплывшихся от слез, из которых следовало, что она вместе со всей семьей отправляется в Порту. „Только Бог ведает, на какое время“.
Мануэл, сбитый с толку, смотрел на бумагу. Потом шатался по улицам, спотыкался о мостовую, наконец оказался в своей комнате, бросился на матрас и долго лежал, уставившись на дыру в нем, без каких-либо чувств, потом заснул, к утру проснулся. Дождь лил как из ведра. Ему все это привиделось? На столе лежало письмо. Он выскочил из дома и через мост побежал к другому берегу мимо Конвенто-де-Санта-Клара-а-Велья с наполовину утонувшей в речном песке монастырской церковью, через размокшую дорогу прямо к Фонте-дош-Аморес. Он сел на корточки, опустил голову на колени и взвыл.
К шуму дождя и плеску волн примешались его душераздирающие рыдания. Через некоторое время распогодилось, на небе появилось теплое послеобеденное солнце, и Мануэл вытер свое заплаканное лицо. Он уставился на „Источник слёз“, и ему почудилось, будто сквозь шум воды он услышал стихи Камоэнса, рассказывающие о любви, о любви дона Педро к Инеш ди Кастро, нашедшей свой внезапный конец на этом самом месте.
И история совершенного здесь убийства ожила перед ним. Кошмарная история. Единственная из рассказанных дедом, которая всякий раз вызывала в нем неприятное чувство. Женщины при этом регулярно рыдали, и столь же регулярно пара стариков печально вторила им.
Мануэл пристально смотрел на источник, сопротивляясь образам, поднимавшимся из него, но был не в силах прогнать их. Он видел, как убийцы, нанятые королем Алфонсу, здесь, на этом самом месте, догнали, преследуя, возлюбленную его сына Педро и закололи насмерть. И как потом Божий суд и возмездие настигли старого короля, когда его сын, безмерно страдая, поднялся против него. Педро крушил, поджигал все вокруг, яростно сопротивлялся войскам короля, но не решился остаться глухим к просьбам матери и даровал отцу жизнь. Тот вскоре умер в своем замке Монтемор, мрачный и одинокий. Настал час мести. Педро приказал найти убийц и не успокоился до тех пор, пока они не попали в его руки. С них живых содрали кожу, вырвали из их груди сердца и сожгли их на костре. Он повелел вынуть из склепа свою мертвую возлюбленную. В королевском одеянии, украшенная драгоценностями, она была коронована в соборе Коимбры, и весь двор преклонился перед ней. Закутанную в расшитые золотом шали, ее отвезли ночью за семнадцать миль от города. Тысячи людей сопровождали траурный кортеж в Алькобанку, где донна Инеш ди Кастро, королева, нашла наконец последнее успокоение.
Спустя почти 30 лет после распада Советского Союза, охарактеризованного Владимиром Путиным как «геополитическая катастрофа», 15 государств пошли дальше своими собственными путями. Некоторые их них превратились в авторитарные государства, другие же избрали демократический курс. Все 15 бывших советских республик связывает турбулентная история их развития после 1991 года, о которой рассказывается в книге немецкого исследователя профессора Томаса Кунце и швейцарского журналиста Томаса Фогеля. Книга дает возможность понять суть процессов, происходящих на постсоветском пространстве.
«Подражать Канту все равно что бросать зерна в борозды волн на водоразделе». Мы согласно кивали, отдавая себе отчет в трех вещах: во-первых, в том, что мы ничего не поняли; во-вторых, в том, что он знал, что мы ничего не поняли, и, наконец, в том, что он и сам не понимал, о чем говорил. Но в этот вечер все должно было пойти по-другому…
Действия в романе происходят во времена противостояния Великого княжества Литовского и московского князя Ивана III. Автор, доктор исторических наук, профессор Петр Гаврилович Чигринов, живо и достоверно рисует картину смены власти и правителей, борьбу за земли между Москвой и Литвой и то, как это меняло жизнь людей в обоих княжествах. Король польский и великий князь литовский Казимир, его сыновья Александр и Сигизмунд, московский великий князь Иван III и другие исторические фигуры, их политические решения и действия на страницах книги становятся понятными, определенными образом жизни, мировоззрением героев и хитросплетениями человеческих судеб и взаимоотношений. Для тех, кто интересуется историческим прошлым.
Пережив мысленно свою жизнь, я пришёл к выводу, что много интересного происходило со мной в детстве и юности — предвоенное, военное и послевоенное время. Но и последующая жизнь была насыщена интересными событиями и часто нелёгкой.
«Стать советским писателем или умереть? Не торопись. Если в горящих лесах Перми не умер, если на выметенном ветрами стеклянном льду Байкала не замерз, если выжил в бесконечном пыльном Китае, принимай все как должно. Придет время, твою мать, и вселенский коммунизм, как зеленые ветви, тепло обовьет сердца всех людей, всю нашу Северную страну, всю нашу планету. Огромное теплое чудесное дерево, живое — на зависть».
Артур Конан Дойл (1859–1930) — всемирно известный английский писатель, один из создателей детективного жанра, автор знаменитых повестей и рассказов о Шерлоке Холмсе. В двенадцатый том Собрания сочинений вошли произведения: «Письма Старка Монро», «Дуэт со случайным хором», «За городом», «Вокруг красной лампы» и циклы «Романтические рассказы» и «Мистические рассказы». В этом томе Конан Дойл, известный нам ранее как фантаст, мистик, исторический романист, выступает в роли автора романтических, житейских историй о любви, дружбе, ревности, измене, как романтик с тонкой, ранимой душой.
Повесть приморского литератора Владимира Щербака, написанная на основе реальных событий, посвящена тинейджерам начала XX века. С её героями случается множество приключений - весёлых, грустных, порою трагикомических. Ещё бы: ведь действие повести происходит в экзотическом Приморском крае, к тому же на Русском острове, во время гражданской войны. Мальчишки и девчонки, гимназисты, начитавшиеся сказок и мифов, живут в выдуманном мире, который причудливым образом переплетается с реальным. Неожиданный финал повести напоминает о вещих центуриях Мишеля Нострадамуса.
Эта книга — автобиографическое повествование о дружбе двух молодых людей — добровольцев времен Первой мировой войны, — с ее радостью и неизбежным страданием. Поэзия и проза, война и мирная жизнь, вдохновляющее единство и мучительное одиночество, солнечная весна и безотрадная осень, быстротечная яркая жизнь и жадная смерть — между этими мирами странствует автор вместе со своим другом, и это путешествие не закончится никогда, пока есть люди, небезразличные к понятиям «честь», «отечество» и «вера».
Это — анти-«Гамлет». Это — новый роман Джона Апдайка. Это — голоса самой проклинаемой пары любовников за всю историю мировой литературы: Гертруды и Клавдия. Убийца и изменница — или просто немолодые и неглупые мужчина и женщина, отказавшиеся поверить,что лишены будущего?.. Это — право «последнего слова», которое великий писатель отважился дать «веку, вывихнувшему сустав». Сумеет ли этот век защитить себя?..
«Планета мистера Сэммлера» — не просто роман, но жемчужина творчества Сола Беллоу. Роман, в котором присутствуют все его неподражаемые «авторские приметы» — сюжет и беспредметность, подкупающая искренность трагизма — и язвительный черный юмор...«Планета мистера Сэммлера» — это уникальное слияние классического стиля с постмодернистским авангардом. Говоря о цивилизации США как о цивилизации, лишенной будущего, автор от лица главного персонажа книги Сэммлера заявляет, что человечество не может существовать без будущего и настойчиво ищет объяснения хода истории.
Она была воплощением Блондинки. Идеалом Блондинки.Она была — БЛОНДИНКОЙ.Она была — НЕСЧАСТНА.Она была — ЛЕГЕНДОЙ. А умерев, стала БОГИНЕЙ.КАКОЙ же она была?Возможно, такой, какой увидела ее в своем отчаянном, потрясающем романе Джойс Кэрол Оутс? Потому что роман «Блондинка» — это самое, наверное, необычное, искреннее и страшное жизнеописание великой Мэрилин.Правда — или вымысел?Или — тончайшее нервное сочетание вымысла и правды?Иногда — поверьте! — это уже не важно…
«Двойной язык» – последнее произведение Уильяма Голдинга. Произведение обманчиво «историчное», обманчиво «упрощенное для восприятия». Однако история дельфийской пифии, болезненно и остро пытающейся осознать свое место в мире и свой путь во времени и пространстве, притягивает читателя точно странный магнит. Притягивает – и удерживает в микрокосме текста. Потому что – может, и есть пророки в своем отечестве, но жребий признанных – тяжелее судьбы гонимых…