Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели - [14]

— Пока это не подтверждается, — следователь предупреждающе поднял руку, перевернул страницу и продолжал писать.

Дверь со скрипом отворилась, вошел Стабиньш.

— Ну, кончили? — нетерпеливо спросил он. — Надо еще съездить в магазин, поговорить, позондировать почву. Иначе до вечера не справимся.

Розниекс писал быстро, мелкими, острыми буквами. Не поднимая головы, ответил:

— Поезжай один. Но зондируй осторожно: не исключено, что там неладно. А мы с Ромуальдом съездим к нему домой, он разрешит мне познакомиться с перепиской его матери.

В глазах Ромуальда были боль и непонимание.

IX

Взгляды продавщиц вонзились в спину и, казалось, пригвождали его к полу — так неотрывно за ним наблюдали. Может быть, не стоило ехать в форме? Не было бы такого волнения. Хотя — чем больше тревоги, тем скорее кто-нибудь может выдать себя. Улдис отворил дверь со старомодной табличкой «Директор». Расплывшаяся женщина, напоминавшая подошедшее тесто, готовое переползти через край квашни, казалось, заполняла тесный кабинетик до отказа. Широкое накрашенное лицо с висящим двойным подбородком выражало уверенность в себе.

— Заходите! — проговорила она низким грудным голосом. Подняла глаза и, увидев милицейскую форму, повторила куда любезнее: — Входите, прошу вас. Чем могу служить?

Улдис оценил ситуацию: «Здесь поговорить с работниками магазина не удастся. Директорша задавит любую откровенность. Да и если она выйдет, ничего не изменится. Подействуют атмосфера кабинета и ее незримое присутствие».

Он постарался выглядеть как можно простодушнее.

— Я, видите ли, по делу вашей работницы Ольги Зиедкалне. — Скрывать причину прихода не было смысла: это лишь удвоило бы интерес. — Вы знаете, что она погибла в автокатастрофе.

— Знаю, знаю, как же, — поспешно подтвердила директор. — Очень аккуратная была работница, положительная. Кто бы мог подумать! — свои чувства она выразила в глубоком вздохе.

Этот вздох, и та интонация, с какой было произнесено слово «положительная», резанули слух Улдиса.

— Как это случилось? Расскажите! Товарищ Зиедкалне была у нас передовым работником, ее портрет всегда был на Доске почета. Прекрасный человек.

Директор, видимо, пыталась втянуть Стабиньша в разговор, чтобы узнать как можно больше прежде, чем сама начнет говорить.

— Садитесь, пожалуйста! — она указала на стул напротив стола. — Моя фамилия Зале. — И протянула руку с тщательно сделанным маникюром. — Бедная Оля! Расскажите, пожалуйста!

Однако такой поворот разговора не устраивал Стабиньша. Он еще не чувствовал себя достаточно вооруженным фактами. «Необходимо перехватить инициативу, чтобы самому диктовать условия. Таким дамам нравятся галантные молодые люди, особенно глуповатые».

Он скромно сел, сложил руки на груди.

— Печальный случай. Ее ночью переехала машина у станции Пиекрастес. Я хотел бы переговорить с работниками. В коллективе всегда знают многое о своих коллегах.

Директор глянула бегло, но внимательно, словно пытаясь понять, что же известно инспектору.

— Разве водителя не поймали?

Стабиньш беспомощно пожал плечами.

— Может быть, коллеги скажут, не было ли у нее врагов. Может быть, она причинила кому-нибудь неприятности? — Стабиньш продолжал изображать наивность.

— Старшего продавца Зиедкалне все мы очень уважали, — уклонилась директор от прямого ответа. — В любом коллективе, как вы понимаете, бывают мелкие неурядицы. Но уж не такие, чтобы так рассчитываться. Абсурд! — возмущенно добавила она. — Поверьте мне, все мы хотим, чтобы виновного скорей нашли, и поможем, насколько будет в наших силах. Однако искать его нужно не среди нас. — Она порылась в столе, вынула начатую пачку «Риги» и нервно закурила. — Извините! — Она придвинула пачку поближе. — Курите, пожалуйста.

— Спасибо, — Улдис взял сигарету, встал и подошел к небольшому, забранному металлической решеткой окну.

За окном виднелось темное, тяжелое небо. «Наверное, снова польет, — подумал Улдис, — как и в тот вечер». Он не любил дождя: дождь нарушал планы следователей, смывал следы, гасил хорошее настроение, не располагал к откровенности. Дождь и темнота — союзники преступника. Жаль, что нельзя привлечь их к ответственности за соучастие.

— Ну, почему же среди вас, — сказал он, не поворачиваясь. — Магазин большой, товары к вам привозят множество разных машин… Скажите, а какую общественную работу вела Зиедкалне?

Директор взглянула на него, пренебрежительно прищурившись. Видимо, она разочаровалась в Стабиньше.

— Пост народного контроля, — равнодушно ответила она, выпуская дым…

На асфальтированном дворе у высокой каменной стены были сложены пустые ящики. В стене виднелась небольшая калитка. Для чего она? Куда выходит? Может быть, в соседний двор, а оттуда на другую улицу.

«Ясно одно: ей не понравилось, что я заговорил об отношениях Зиедкалне с поставщиками товаров, — решил он. Но если у Зиедкалне действительно были серьезные конфликты с шоферами и в магазине об этом знали, скрыть будет трудно. Зале это понимает».

— Смело могу сказать, — услышал он за спиной низкий голос директорши: — никаких врагов у Зиедкалне не было. — Она сделала небольшую паузу. — Правда, был тут у нас такой случай. Мы об этом думали, но… — она мгновение помешкала, прежде чем закончить, — решили, что он не имеет отношения к смерти Зиедкалне.