Последняя фотография - [21]

– Папа, я не пишу частушек, – возмущалась дочь. – Зачем ты всё опошляешь?

– Доченька, – защищала отца мать, – но папа шутит, неужели ты этого не понимаешь?

– Не понимаю, вы же над Пушкиным не шутите!

– Эка, куда хватанула! – громко смеялся отец. – Хочешь до Пушкина дорасти, нужно миллион книг прочесть, да и невиданным талантом обладать.

– Читаю, – говорила дочь, – учусь, Москва не сразу строилась.

Галю очень расстраивали все эти разговоры в семье. «Ну, почему они посмеиваются надо мной? – думала она и потихоньку плакала. – Почему они не верят в меня? Ведь мне так нужна поддержка».

Однажды она поделилась своими переживаниями с учительницей русского языка и литературы. Та ей объяснила, что на родителей в данном случае лучше не оказывать никакого давления.

– Наоборот, – сказала Надежда Петровна, – ты должна всем доказать, в том числе и родителям, что ты не зря мечтала стать поэтессой. А насчёт замечаний отца, можешь принимать их с юмором. Ты знаешь, как отец Анны Ахматовой относился к её увлечению поэзией?

– Не-а, – помотала головой Галя. – Расскажите, пожалуйста, очень интересно.

– С первого раза трудно будет запомнить, но вкратце расскажу. Тебе как будущей поэтессе это нужно знать. Так вот, – продолжила учительница, – отец у Анны Горенко – это её девичья фамилия – был инженером-механиком флота. Никто в их семье стихов никогда не писал. Хотя Анна Бунина, первая русская поэтесса, являлась дальней родственницей Горенко, она была тёткой деда Анны по линии матери. Женой деда была Анна Егоровна Мотовилова – дочь Егора Николаевича Мотовилова, который в свою очередь был женат на Прасковье Ахматовой. Вот на том ветвистом генеалогическом древе и спрятался псевдоним будущей великой русской поэтессы Анны Ахматовой.

– А знаешь, почему Анна решила взять псевдоним? – спросила Надежда Петровна.

– Да я,– махнула рукой Галя, – только недавно узнала, что это псевдоним.

– Так вот, – женщина погладила девочку по голове, – это я к вопросу о том, как папы иногда реагируют на увлечения своих дочерей. Оказалось, Анна решила обзавестись псевдонимом после того, как её отец, узнав об увлечении шестнадцатилетней дочери поэзией и её поэтических опытах, попросил не позорить его имени.

– Надо же! И не рассталась со своей мечтой! – обрадовалась Галина.

– Вот именно, – улыбнулась учительница, – никогда не сдавайся. Мой отец, тоже учитель, фронтовик, в шутку говаривал так: несмотря ни на что, изо всех сил иди к своей мечте, если не можешь идти, ползи к ней, а если и ползти нет сил, повернись головой в её сторону и лежи.

Галина рассмеялась.

– Да, у моего отца полно было таких шуток-прибауток. Рассказывал, что они не теряли чувство юмора даже в окопах, когда на них шли вражеские танки. Всегда удивлялась этим людям, словно они были сделаны из другого теста. Он и после войны был таким принципиальным, дерзким, никогда не юлил перед начальством. Его коллеги рассказывали мне, как на каком-то совещании заведующая ГОРОНО отчитывала директора школы, но в той ситуации директор был прав, я не помню подробностей, но все сидели молча, с начальством не каждый может спорить, сама знаешь, последствия могут быть печальные. А мой отец встал и во всеуслышание сказал: «А чего вы его отчитываете? Он ведь прав!». И после его слов все директора школ вдруг зашумели, последовали примеру отца, а заведующая ГОРОНО затаила злобу на Петра Михайловича, так звали моего папу, как только он вышел на пенсию, его тут же уволили. Но бог шельму метит, через год эту заведующую поймали на взятке и посадили. Вот как бывает. Правильно говорят: не рой яму другому сам в неё попадёшь.

Галя рассмеялась и вспомнила шутку своего папы, который говорил: «Если тебе кто-то роет яму, не печалься, сделаешь из неё бассейн».

– Я думаю, папа у тебя хороший человек,– сказала Надежда Петровна. – Не обижайся на него. Это он таким образом тебя закаляет.

Советы учительницы Надежды Петровны запомнились Гале надолго. Она часто вспоминала её слова, учась в институте. Правда, после окончания ВУЗа Галина стала забывать советы своей учительницы, но об этом позже.

В ту роковую осень Галина Никифорова тоже оказалась с друзьями-одногруппниками в Горном лесу.

18

Лидия Гладкова выросла в приёмной семье. До восьми лет жила в детдоме, а потом у неё появились мама и папа. Маленькую Лиду удочерили, выделили ей отдельную комнату, обули, одели в модные обновки и зажила девочка… В общем, неплохо зажила. Всё было бы хорошо, да вместе с ними жил дедушка Мотя – Матвей Лазаревич Гладков, папа приёмного отца Сергея Гладкова.

Лида боялась деда с первого дня. Тонкий с горбинкой нос, впалые щёки, лысая голова толстые огромные уши и выпученные глаза. Девочка, мысленно содрогаясь, называла его Кощеем Бессмертным, а позже, когда сказки остались в прошлом, Лида придумала ему новое прозвище – Иван Грозный. Почему-то именно так представляла она царя Иоанна Васильевича.

К внешнему виду можно было, конечно, привыкнуть – люди бывают разные: одни на вид «ужасные, но добрые внутри», другие наоборот – милейшие создания, а тираны и деспоты. Матвей Лазаревич вобрал в себя всё, что можно, отрицательное – и внешность, и мысли, и поступки, и методы воспитания подрастающего поколения. За любую провинность дедушка порол девчонку ремнём. Лида в такие минуты очень обижалась на родителей за то, что те не защищали её, а безропотно наблюдали за экзекуцией. Приёмный папа не смел делать замечания своему отцу, невестка не то, чтобы спорить со свёкром, она даже старалась не смотреть тому в глаза.