Последняя чаша гнева - [37]

Иллувеллир встретил их в замковом холле. Одну из стен здесь занимал каменный барельеф, изображающий огромного косматого дэва, павшего на колени перед маленьким человечком, который держал в руках некий непонятный предмет, издали похожий на трезубец. Сам Иллувеллир был небольшой старичок с длинной пегой бородой, одетый в бурый кафтан с разрезами. Именно такими Чойс и представлял себе гномов.

— Это мой предок Эйлейв Турий Рог, — сказал Иллувеллир, указывая на барельеф.

— Я знаю, — вставил Фонсека.

— А я не тебе говорю, — казалось, обиженно огрызнулся Иллувеллир. — Вы пришли сюда за той вещью?

Вопрос этот, никому не адресованный, повис в воздухе.

— Да, — наконец ответил Чойс.

Иллувеллир вздохнул.

— Я не спрашиваю ваши имена не из-за боязни. Просто я ненавижу традиции, которые приходится соблюдать. Поэтому те древние законы, которые можно обойти, я обхожу. К тому же имена ваши мне известны. Я хочу спросить у тебя кое-что, Эдмунд. На кого я похож?

Этот неожиданный вопрос смутил Чойса.

— Э-э, — сказал он. — По-моему, на гнома.

Иллувеллир недовольно поглядел на него и сделал знак следовать за ним.

— Он не любит, когда его называют гномом, — прошептал Чойсу на ухо Фонсека. — Я его всегда этим дразню.

Они прошли через весь холл и по винтовой лестнице долго спускались в подземелья мааконда. У маленькой сводчатой дверцы Иллувеллир остановился.

— Здесь, — сказал он, и дверца отворилась. У дальней сырой стены на металлическом поставце виднелось нечто, покрытое темной непроницаемой тканью. Из-под нее струился зеленоватый свет. Иллувеллир остановился возле этого поставца и снова вздохнул.

— Старый жмот, — усовестил его Фонсека. — Тебе не хочется отдавать его.

— Не хочется. — Иллувеллир топтался на месте, сердито поглядывая на Фонсеку. — А ты мне вечно твердишь об этом, даже не обращая внимания на мое старое скверное здоровье.

— Ты нас всех переживешь, — безжалостно отрезал Фонсека. — Давай открывай эту штуковину.

— Идете на Вольфганга? — проворчал Иллувеллир.

— Черт тебя побери, старый хрыч! — взорвался Фонсека. — Тамтамами, что ли, тебе вести передают?

— Зачем мне тамтамы? — пожал плечами гном. — Просто я немножко читаю ваши мысли.

— Немножко! — возмущался Фонсека. — Небось уже все прочитал, копаясь в наших головах!

Иллувеллир снял с предмета ткань, и тот же зеленоватый свет наполнил маленькое помещеньице. На поставце возвышался серебряный канделябр с тремя витыми свечами. На конце каждой бился, не распространяя копоти, тот самый волшебный свет, которым было залито все помещение.

С дрожью в голосе Иллувеллир произнес:

— Это Светлый Подсвечник Шин. Он так же чист, как и тот первозданный огнь, из которого он появился. Поэтому он убивает всякое зло в любых его проявлениях. Сначала он принадлежал Анаелю, князю саламандр, потом перешел во владение пращуру моему Эйлейву Турьему Рогу. Бесчисленное множество поколений мой род хранит и оберегает Подсвечник Шин. Лишь борьба с самым великим злом может стать причиной того, чтобы я передал его другому, будь он человек или гном. Теперь я передаю его тебе, Эдмунд Любимец Слепцов! Не снимай покров с Подсвечника без нужды, ибо, если будут у тебя в этот момент злые мысли, он убьет тебя. Бери! Он твой. По достижении своей миссии он вновь чудесным образом возвратиться ко мне.

— Я всегда говорил, что врага надо бить его же оружием, — провещал Фонсека, когда они поднимались по лестнице обратно наверх.

— Ты о Подсвечнике? — спросил Чойс. Его он нес в руках.

— Мы же в стране магии, так что эти свечки нам пригодятся.

— Ты никогда не был поэтичным, Фонсека, — укоризненно произнес Иллувеллир, услышав последние слова.

— Зато ты… гном!

— Ну, знаешь!.. — обиделся Иллувеллир.

20

Они были в пути уже час. Расстилавшуюся перед ними серую равнину вдалеке пересекала невысокая цепь черных выветрившихся скал. Когда они достигли ее, оказалось, что между этими скалами, изборожденными тонкими глубокими трещинами, есть узкий проход, издали похожий на одну такую трещину. Войдя в проход, они оказались в Долине дэвов.

Более мрачного места Чойс никогда не видел. Стиснутая между озером кипящей серы и скалами, изрытыми многочисленными пещерами, долина поражала взгляд мрачным, диким ландшафтом и тем неуловимым духом зла, который, казалось, постоянно висел в воздухе ВОА и которым это место было пропитано до самых корней черных, изъеденных испарениями скал. Угловатые, щебнистые камни скрежетали, отлетая из-под копыт лошадей.

— Мерзкое место, — с отвращением сплюнул Лоу.

— Одно из самых опасных на всем пути, — кивнул Фонсека. — Держи наготове Подсвечник, Чойс!

— А без столкновения никак нельзя? — кротко осведомился Лоу.

— Никак. Они уже учуяли наш запах.

— Кто? Великаны?

— Дэвы.

— А какая между ними разница?

— Большая. Дэвы по сути своей злые духи, а великаны — просто заколдованные люди, выросшие до невероятных размеров.

Лоу поежился.

— И много их здесь?

— Достаточно.

И в это время Лоу посмотрел наверх и сказал замороженным голосом:

— Наверное, вот это и есть дэв.

Они тоже посмотрели наверх. И замерли.

Над их головами, на скалистом уступе рядом с громадным черным зевом пещеры возвышался дэв. К огромному человекообразному туловищу, поросшему диким, спутанным волосом, была приставлена массивная голова вепря с торчащими клыками в руку длиной. Но выражение лютой злобы на этой звериной морде придавало ей осмысленный, почти человечий вид. Остановившимся взглядом дэв рассматривал их с высоты своей пещеры.