Последняя Баллада - [51]

Огелла Сэйм и Потт Агар не занимались поисками — весь день влюбленные голубки мирно щебетали у фонтана во дворе Академии, не строил из себя детектива и Камардон Варг, доводивший своими ехидными замечаниями до белого каления всех окружающих, как будто он единственный знал ответы на все вопросы. Другие студенты Академии Магии занимались своими делами.

Из преподавателей только Агап Нест и Ферм Ладнай были на рабочих местах — первый жил своими книгами, даже не подозревая, какое горе ему предстоит пережить этим вечером, второй сначала помогал Хару, а потом долго-долго думал, что же именно собрал его студент и как оно должно работать. Ферм отдавал ему должное, ибо был настоящим ученым, способным признать, что молодое поколение ни в чем не уступает старикам, а иногда даже способно их превзойти. И хоть знакомству с Харом было всего несколько дней, иначе как «мой лучший ученик» Ферм о парне не отзывался.

Салвис Авиани затворничал — закрывшись в своем кабинете, он проводил важный научный эксперимент, отстранение и сосредоточенно исследовал влияние медицинского спирта на организм человека, лишь единожды оторвавшись ради излечения Айбара. Понять, что за горе приключилось с великим лекарем, никто не мог, а спросить никто так и не рискнул, зная скверный характер Салвиса.

Ниа Халиош помогала студентам раскручивать заклинания Алихвисса Мэйха. Хоть она и была одним из лучших мастеров защитной магии, а он лишь студентом третьего курса, многие артефакты давались девушке с превеликим трудом.

Тобйаш Кортеш искал свою жену, Зою, мастера теней, которая несколько дней назад заявила, что «удаляется от мирской суеты». Она и раньше пропадала, причем надолго, так что ничего удивительного — эта женщина могла скрыться в тени от березового листка, пробраться через ушко иглы и улететь с порывом ветра. Так что Тобйаш не особо упорствовал в своих поисках: когда Зое надоест, она сама вернется.

Нэйтон Айк, мастер теории магии, весь день просидел у покрасневших тюльпанов, пытаясь вычислить, что за волшебство заставило их изменить цвет, ну а Максимилиан Анимус, как всегда, праздно бездельничал, начисто игнорируя окружающую суету.

Ближе к вечеру в Академию заглянул Багги Халиош, Наместник Храма Огня, со своим сыном Ариа- ном Халиошем, Паладином Стражей Храма, — они сначала уединились с Ниа, потом долго искали Архимага, расспрашивали про Олега и удалились втроем в неизвестном направлении. В иное время визит в Академию одного из трех Наместников еще долго служил бы поводом для сплетен, но сейчас прошел почти незаметно, заинтересовав разве что местных крыс.

— Что от меня хотели, Машунь, не слышала? — спросил Олег, когда девушка закончила свой рассказ.

— Не знаю, — пожала плечами Мария. — То ли они знали, что я за ними слежу, то ли догадывались — говорили одними намеками, хоть, как я поняла, Багги Халиош как-то узнал про твою связь с Яниосом Кари- аном, вот и пытался выведать, не плетете ли вы вместе с Архимагом какой-то заговор… Но это только мои догадки.

— Может быть… — задумался Олег. — Ну что же, сегодня был тяжелый день. А завтра будет еще тяжелее — время неумолимо, до часа «Л» осталось меньше недели, а мы так и не знаем, где Огонь. Потому всем отдыхать, а завтра… Да чего я буду вам говорить — вы уже лучше меня во всем разбираетесь. Машунь, сегодня Йося не будет у себя ночевать — если хочешь, занимай его комнату. Всем спокойной ночи.

Попрощавшись с вампиром, парень с девушкой разошлись по своим покоям. За окнами царила глубокая ночь.

Ровно в шесть тридцать утра по местному времени по всему городу раздался колокольный звон — трижды ударил Огненный Колокол. Огромный, магический колокол был отлит десятки веков назад, забылись в истории имена создавшего его мастера и тех магов, которые придали его звону особую, неповторимую тональность. Но до сих пор каждый житель города знал: если ударил Огненный Колокол — значит, настал тяжелый час, грядет война, неминуемы голод и эпидемии. Первый удар вещает горе. Если же колокол ударил дважды — грядет смертный час, последняя битва, где женщины, старики и дети наравне с мужчинами будут стоять на бастионах, отражая до последнего атаки нечисти, жертвуя собой ради великого Огня Прометея, ибо их призвание — защищать этот Огонь. Второй удар вещает смерть. О том, что вешает третий удар, не знал никто, но именно трижды пробил Огненный Колокол.

Комендантский час, военное положение, тотальная мобилизация — вот чем начал жить город в этот день, но на жизни Академии Магии это почти никак не отразилось. Вольные маги не подчинялись Храму Огня или Ордену Хранителей, они были сами себе хозяева, и никто против этого не возражал — именно им в грядущей войне предстояло стоять в первых рядах, отражая магические атаки и насылая на нечисть все беды мира, и если маги падут, то вся храбрость защитников, острота их мечей, зоркость глаз и огонь сердец не будут ничего значить.

Хотя ректор все же объявил общее собрание. Студенты, преподаватели, простые люди, что занимались уборкой и приготовлением пищи, — все собрались во внутреннем дворе Академии Магии, чтобы выслушать речь Архимага Джелиоса. Уставший, не выспавшийся — еще бы, всю ночь камни таскать и магией цементировать! — он, один из самых могучих волшебников всех времен и без преувеличения величайший и мудрейший чародей современности, был грозен в своем величии. Его голос доносился до каждого сердца, до каждой души, и даже вечно ехидный Камардон Варг ни разу не перебил речь ректора своими замечаниями.