Последняя аристократка - [11]

Решение уйти из лаборатории Ян принял под влиянием своего сна, одного из тех, что снились ему редко, но обычно перед решающими событиями, случавшимися с ним. Его далекий предок, многочисленный "пра", говорил с ним о себе, показывая события из своей жизни, словно, предупреждал: учись на моих ошибках.

Причем вначале прадед не называл своего имени и выглядел намного старше Яна, а позднее в снах его навещал сверстник, разве что странно одетый. Странно, но не бедно.

Прадеда звали Сильвестром. Ян посмотрел в святцах. Имя означало в переводе — лесной, дикий. Кто же его так назвал? Выяснилось, он сам, ибо от рождения прозывался Феодором, но судьба заставила его не только пуститься в бега, но и сменить имя.

Значит, и раньше князьям несладко приходилось. Феодор Стародубский стал Сильвестром Астаховым. Фамилию взял по матери. Именно в её роду появлялись на свет люди, отмеченные особой печатью, — способностями, не каждому человеку свойственными, — склонные к ясновидению и умению излечивать недуги, даже ученым врачам неподвластные.

Его отец Георгий Поплавский погиб на службе в армии, так и не узнав, что у него родился сын. Жили они с матерью в нищете, на далеком прикарпатском хуторе, и, задавленная нуждой, его красавица-мать умерла рано, не успев поведать сыну о его корнях и предках.

Янек думал, что остался на земле один-одинешенек, без каких бы то ни было родственников, но судьба, по-видимому, сжалилась над ним. В огне революции и гражданской войны он встретил девушку, которая оказалась пусть его дальней, но родственницей. И, главное, что она сделала для Яна вернула ему его корни. Иными словами, рассказала Поплавскому его родословную, отчего он перестал чувствовать себя таким одиноким. Будто после их разговора духи умерших предков взяли над ним покровительство и порой в трудные минуты являлись ему, чтобы помочь или научить пользоваться даром, который достался ему в наследство, чтобы уже Ян передавал его своим детям и внукам…

Кто был его отец, как погиб, Ян думал, что уже не узнает никогда. Но мир велик и… тесен. Встретившаяся ему юная родственница княжна Ольга Лиговская рассказала, что Янек был не просто сыном безвестного солдата, но внуком князя, который отказался от сына, когда тот женился по любви на простой крестьянке. То есть матери Янека.

Его дед и бабка по материнской линии трагически погибли от рук разбойников, а их дочь была вынуждена прервать свое обучение в городской женской гимназии. Возлюбленный её не оставил, женился на черноокой Ганне и переехал на её хутор, но что он мог дать ей, сам нищий, лишенный отцом наследства.

По мнению крестьян, Ганна Поплавская слишком много о себе мнила. "Коровий князь" — издевались над Яном хуторские мальчишки. И он невольно стал подозревать, что рассказы матери о князе-отце всего лишь придуманная ею красивая сказка.

Но вот он встретил Ольгу, и та подтвердила:

— Да, Янек, твой отец был правнуком петербургской княжны Елизаветы Астаховой, которую твой прадед, польский шляхтич Поплавский, увез из-под венца…

Ян был благодарен Ольге. Не потому, что княжеские корни давали ему какое-то преимущество перед другими советскими людьми. Скорее, теперь они бы лишь навредили ему, но он мог с чистой совестью попросить прощения у своей покойной матери за то, что ставил под сомнение её рассказы.

Подумать только, возможно, где-то до сих пор жив его дед князь Данила Поплавский… Но лучше об этом не знать. Чтобы не подвергать опасности свою жизнь и жизни близких, не стоит Яну никогда об этом даже упоминать.

Перед его глазами был пример самой Ольги, которая много лет живет по чужим документам и помнит только она, да живущий в Швейцарии дядя Николай Астахов, что никакая она не Наталья Сергеевна Романова, в девичестве Соловьева, а Ольга Владимировна Лиговская…

А сон был таков. Ян увидел старорусский деревянный терем. Стояла темная летняя ночь, и его зрение во сне было особым, ночным. Он видел, как кошка, ясно и отчетливо.

Люди в тереме давно спали, виднелся лишь слабый свет висящих перед образами лампад. И в одном самом верхнем окошке горела свеча. Вот из того окошка и выбрались на крышу две фигуры: мужская и женская. Они остановились на краю крыши, и мужчина крепко привязал женщину к себе.

Даже издалека было видно, как напугана женщина. И как мужественно пыталась она преодолеть свой страх. Мужчина взял её за руку и шагнул вниз. Связывающая их веревка натянулась, женщина вскрикнула, но мужчина рванулся вверх движением пловца, гребущего короткими саженками, и они полетели.

— Нет, не может быть! — Ян проснулся среди ночи от собственного крика. — Люди не летают!

"Если ты и вправду так думаешь, зачем кричишь? — прозвучал в его голове насмешливый голос прадеда. — Откуда тогда сказки пошли про ведьм, что на помеле летают? А оттуда, что церковники не хотели, чтобы в душах верующих поселялись сомнения, будто летать могут только ангелы. И клеймили летающих, как могли. Вот народ и стал сочинять, что такие полеты — от лукавого. Мол, верующий не взлетит. А если летает, значит, либо ведьма, либо колдун, взявший на подмогу себе нечистую силу. Летать на Руси — всегда грехом было…"