Последний жрец богини Лу. Том III - [8]

Выпрямившись, палач спокойно посмотрел мне прямо в лицо, на котором читалось исключительное спокойствие: да, он прижигал мои пятки каленым железом, но он был на службе короля. Как и я сейчас, по всей видимости.

Меня подмывало спросить, что стало с его напарником, которому раскаленным мечом прожгло руки до локтя, но удержался. Меня вообще не должна волновать его судьба, а уж тем более радоваться увечьям слуг Кая Фотена мне сейчас вообще не к лицу. Так что я ответил на поклон легким кивком и чуть разрядил обстановку плоской шуткой:

— Если вы, мастер, про толстяка, для которого пришлось расширять дверной проем в камеру, чтобы он просто смог зайти — то да, мы к Регону.

Палач хмыкнул, гвардейцы заулыбались. Чревоугодие Регона и его постоянно растущие габариты были предметом сплетен во дворце уже не первый год. Вроде даже кто-то принимал ставки, когда герцога хватит удар и в каком виде он будет в этот момент: на очередной служанке или с куриной ножкой в руке. Многие сходились на том, что в момент удара все будет происходить одновременно: будет и служанка, и куриная ножка. Возможно, будет даже две куриные ножки.

Палач зазвенел ключами и открыл решетку, ограждающую его каморку и коридор с лестницей от сектора с камерами. То есть даже если кто-то выберется, ему придется преодолеть еще и это препятствие на пути к свободе.

Регона держали не очень далеко — пятая камера слева. Покопавшись в ключах, палач нашел нужный и быстро открыл для нас дверь, отступив в сторону.

— Герцог, к вам пришли! — крикнул он напоследок, после чего посчитал свою миссию окончательно выполненной.

Я не боялся толстяка, который должен был сидеть, к тому же, в кандалах, и спокойно вошел внутрь.

Это была обычная тюремная камера, а не мой люкс, так что в углу стояло некое подобие топчана с тонким матрацем, была крышка на отхожем месте, а у потолка — маленькое окошко, которое при желании, узник мог приоткрыть и запустить свежего воздуха из внутреннего дворика крепости.

Герцог лежал на топчане и никак не отреагировал на наше появление. Ну и пусть, я тут с ним не беседы вести собираюсь, а сознание проверить. Так что я положил руку на плечо лежащего на боку мужчины и скользнул в чертоги разума — там работать с сознанием намного проще и быстрее.

Меня встретила пустота. За пределами моей полусферы, там, где должно было быть сознание герцога, я не увидел ровным счетом ничего.

Вынырнув в мир живых, я схватил Регона за плечо, пытаясь перевернуть тушу, и параллельно подозвал гвардейцев:

— Сюда, быстрее! Он походу уже все…

Совместными усилиями мы перевернули, как я и думал, хладный труп толстяка на спину.

Пари проиграл весь двор: герцог Регон почил не на служанке и не за едой, да и вообще не от удара. О чем свидетельствовали вылезшие из орбит глаза и вывалившийся фиолетовый язык. Скорее всего, его или задушили, или отравили. Это должен будет выяснить королевский лекарь.

Глава 2. Чистота

Расследование смерти герцога Регона ничего не дало. Вроде как его отравили — подсыпали что-то в тюремную еду, но ни ментальный допрос палача, ни работа со слугами на кухне и на всем пути подноса до самой камеры — ничего не принесло результатов. Если это сделал кто-то из замка, то он отлично от меня прятался.

Кай Фотен был в бешенстве. Регона планировалось демонстративно судить за хищение, растрату и смерть почти тысячи солдат Клерии, а сейчас он просто взял и «соскочил», причем в самый неподходящий момент: по дворцу пошли разговоры, что герцог был, по факту-то, ни в чем и не виноват, оговорили благородного человека. А потом вообще тихо придушили, а сейчас комедию ломают.

Эти разговоры выводили короля из себя еще больше, хотя на людях Кай старался не подавать виду, что его цепляют подобные сплетни.

На самом деле смерть жирного усача была для нас не самой большой проблемой. Как и предсказывал король, в Пите начались болезни, которые вот-вот грозили перерасти в эпидемию. Лекари сбились с ног, латая дыры в офицерском составе, мы же только растерянно наблюдали за тем, что происходит.

Как-то утром ко мне подошла Лу.

— Антон, я не понимаю, почему ты ничего не делаешь, — прямо сказала богиня.

Мы с ней общались чуть натянуто, но, вроде как, топор войны был зарыт на неопределенный срок.

— А что я могу сделать?

— Ты же знаешь, почему люди болеют. Я помню про удивительную медицину твоего мира. Причем совершенно без магии, — серьезно сказала богиня.

На самом деле я настолько привык не отсвечивать со своими гениальными затеями, что просто держал все мысли при себе. Как можно повлиять на санитарную обстановку в городе, где даже высшие аристократы не всегда мылись чаще раза в неделю? Холера — а это была именно она, я уверен — грозно шагала по разрушенному Пите и у меня были лишь смутные догадки, как бороться с этой проблемой.

— И что ты предлагаешь?

— Важно, что предлагаешь ты, — закончила Лу с нажимом, — потому что если зараза продолжит распространяться, дела наши будут крайне плохи. Во всех смыслах.

Что можно сделать в плане борьбы с желудочной хворью?

Интерес короля к персоне почившего герцога был обусловлен тем, что до него дошли рассказы солдат о помоях, которые армейские интенданты выдавали за полноценное питание. Памятуя, сколько было «распилено» на закупках для армии, мы как-то упустили из виду, что даже сам предмет закупки может быть фиктивным.