Джоан ответила не сразу. Помолчав, она произнесла:
– Я хочу тебе кое-что сказать. Я даже хочу тебе… как ето… исповедоваться.
– Так ты же уже не умираешь!
– Погоди секунду. Я никогда не встречала такой живой и симпатичной девушки, как ты. Ты не похожа ни на одну из моих знакомых. Ты очаровательна, весела, остроумна, ты понравилась моей маме, а ей не нравилась ни одна моя подружка начиная с тех пор, когда мне было четыре года. Ты лучший антидепрессант, какой я только знаю. Но я не могу отпустить тебя просто так. Я обязана тебя арестовать…
– Арестовать?! И это после того, как я уже не знаю сколько раз спасла тебе жизнь и честь, пожертвовав своей!
– Ты так спасла мне честь, что я чуть не стала лесбиянкой! В любом случае ты спасла мне жизнь как человеку, а я обязана арестовать тебя как правительственный служащий. Я не могу иначе. В ходе расследования между мной и тобой начали устанавливаться человеческие взаимоотношения, что строго запрещено. И это не значит, что я готова пожертвовать ради тебя выполнением своего долга. Кроме того, Микки и Тайсон ускользнули, и если я не задержу хотя бы тебя, то что же я напишу в отчете?
– Все-таки американец – это не национальность, это диагноз! Напиши, что ты заглянула мне в глаза и увидела там душу!
– А разве она там есть?
– Еще бы! Разве иначе я стала бы тебя вытаскивать из всех передряг? Напиши, что я сотрудничала со следствием, что неоднократно спасала агента ФБР, что я сама сдамся в руки правосудия… ну скажем, в Новой России! Из двух зол, то есть двух правосудий, надо выбирать меньшее… И кому ты собираешься отдавать свой отчет? Своему шефу мистеру Смиту? Этому патентованному садисту?
Джоан очень глубоко задумалась Наконец она выговорила:
– Скажи… я не знаю твоей жизни, но ведь есть что-то там, откуда ты приехала, что тебе очень дорого?
– Да, конечно! Еще бы!
– Поклянись этим, самым дорогим для тебя, что ты и вправду отдашься в руки правосудия! – Джоан пристально посмотрела на Алису.
– Клянусь! – легко сказала Стрекозлова.
Джоан долго молчала, переосмысливая, а затем промолвила почти человеческим голосом:
– Хорошо, я отпускаю тебе твои грехи. Иди и впредь не греши!
– Спасибо, тетенька! Аминь! – Алиса возвела глаза к небу и, пока агентесса не успела передумать, прибавила к лежащим на столе апельсинам плитку шоколада, чмокнула мисс Ковалевски в щеку и быстрым шагом вышла из палаты. Джоан долго прислушивалась к затихавшим шагам, пока Алиса не исчезла вдали.
