Последний вояж - [10]

– Что?

– Прямо как в фильме «Красотка», с Джулией Робертс. Только глаз мне подбил не ваш адвокат, а жена. Осталось только собрать свои вещи, а вам дать мне чаевые.

– Не совсем. Я не нанимал тебя для эскорта, ты просто оказала мне услугу. Из жалости, как мне видится. А насчет чаевых, без проблем. Любую сумму, все-таки ты пострадала, и последние дни отпуска испорчены.

Повозив ногами, попыталась подняться, чтобы не быть в таком не завидном положении «снизу», но тяжелая рука меня остановила.

– Лежи, пересяду в кресло, раз тебя это так напрягает.

– Да нет, просто…

– Просто, что? – он приподнял брови.– Ты вообще странный человек.

– Я??? Почему?

– Вроде смотришь открыто. Дружелюбная, адекватная, в том плане, что не страдаешь избытком самолюбия, прагматичная. Можешь понять характер человека, его поступки, – я согласно покивала, что вроде «Да, так и есть», – Но с другой стороны, перед тобой как бы стена. Не пускаешь никого внутрь.

– Почему же пускаю. Просто не вижу смысла давать доступ вам.

– Забыл, еще одно, излишняя откровенность.

– Так скажем честность. Это будет правильнее. Если бы я была излишне откровенной, то не задумываясь, выложила, что думаю обо всей ситуации. Но, по-моему, проявив деликатность, сделала только хуже. И вообще не понимаю, что за претензии? Скажите спасибо, что не пишу заявление на вашу жену.

Петр встал и отвесил шутовской поклон.

– Огромное спасибо!

– Всегда, пожалуйста.

– Ладно, простите. Не хотел лезть вам в душу. Вы правы, пускать туда всех подряд не обязательно.

– Я думаю, что мне просто пора возвращаться уже в свою жизнь.

– В смысле?

– В том смысле, что в пансионат.

– Ты имела в виду другое.

– Конечно другое. Но, в такое время и после всех произошедших событий, нет как-то настроения, рассуждать на философские темы и разбирать теорию разделения общества на классы и тому подобное. Вы согласны?

– Нет, не согласен.

Я застонала и побилась головой об диван.

– Дай Господи терпения! Я что должна сейчас с разбитой рожей проводить психологическую оценку наших взаимоотношений? Ну, захотелось вам нормального общения после Жанночки, понимаю. Я здесь причем? Давайте поговорим, расскажу какой вы замечательный, прекрасный и т.д. Эго залечится, но думаю, что все на этом закончим.

– Вы просто сумасшедшая.

– Нет, я адекватный циник, это похуже, потому, что я нахожусь в полном сознании и здравом уме.

– Нет, нет сумасшедшая.

И поцеловал, когда он оказался рядом со мной? «Что-то сегодня все такие стремительные?» Далее мысленный процесс пошел туго и напоминал скорее какую-то кашу из моих еще студенческих воспоминаний о поцелуях, как меня в первый раз обнял и приласкал муж. Как я чувствовала себя неудобно в его объятиях, губы мне казались мягковатыми, движения как будто незаконченные. Другой мой кавалер, наоборот, слишком стремителен, чуть не сломал мне нос, пытаясь изобразить мексиканскую страсть. Насилу вырвалась от него тогда. А сейчас… да, сейчас все в меру, напоминало чем-то мои любимые конфеты трюфели, немного горьковато-сладкие, терпкие и достаточно немного, чтобы получить удовольствие. Всего в меру и страсти и нежности.

Петр подхвати меня на руки.

– Всю жизнь мечтала, знаешь о чем?

– Нет, не знаю, мы же знакомы то всего ничего.

– Не напоминай, а то совесть проснется вкупе с честью и достоинством.

– Говори уже, о чем?

– О том, чтобы меня как в романе со всей силой страсти швырнули на кровать. Только не очень сильно, а то мне уже досталось сегодня.

– Будет исполнено, моя госпожа.

Проснулась я от того, что солнце светило прямо в лицо, шторы раздвинуты на половину и плавно покачиваются, дверь на балкон приоткрыта. Похлопала рукой по подушке рядом. «Фу-ф, хорошо, что одна. Стоит провести воспитательную беседу, а то совсем распоясалась. Или не проводить? Заслужила же я за годы, проведенные в одиночестве, хоть немного любви и ласки. Бояться общественного порицания глупо не каменный век. Так, что все хорошо. Хорошо… Ага, сейчас начнется, обычная история. Дура, не влюбись в него! Не влюбляться, не влюбляться… Интересно, если произнести это раз двести, поможет? Ладно, что уж там, проведу остаток дней в воспоминаниях и то неплохо, хоть будет, что вспоминать. Все аутотренинг закончен!».

Откинув простыню в сторону, сладко потянулась, но надо вставать и приводить себя в порядок. Номер в гостинице более просторный и удобный, больше подходил для двоих. Двуспальная кровать, тумбочки по бокам, маленькие светильники, мягкий ковер, ламинат, стены приятного бежевого оттенка. Ванна вся выполнена в нежном розово-бежевом цвете. Говорят, при таком освещении женская кожа выглядит лучше всего. «В самом деле, недурно выгляжу. Не смотря на небольшой синячок и круги под глазами. Может не выходить от сюда? Все равно придется. Надо возвращаться в свою жизнь. К Римме Борисовне и общему столу. Отвыкай дорогая от дорогих ресторанов и двуспальных кроватей». Обдумывая это, резко захлопнула дверцу душа.

Долго копалась в сумке, пытаясь найти расческу. Можно было конечно взять ту, которая лежала на полочке в ванной, но почему-то рука не поднялась. Было ощущение какой-то вороватости во всех моих действиях. Пытаясь справиться мелкими зубьями с почти высохшими волосами, покосилась на дверь. Сбежать? Или нет? Конечно, нет. Это не по-взрослому совсем уже будет. «Эх, горе горькое! Куда хоть он ушел то? Может, не вернется до обеда или позже. Может мне полагается удалиться незаметно, и для этого как раз предоставлено уединение. Черт! Вот что значит быть верной женой и не заводить шуры-муры на стороне, никаких правил игры не знаешь. Если полагаться на то, что пишут в романах, надо одеться в его рубашку и расхаживать по номеру задумчиво разглядывая предметы его повседневного обихода. Ну и делать другую ерунду. Обойдемся. Рыться в шкафах в поисках рубашки, считаю неприличным. Так же как и в вещах тоже».