Последний тамплиер - [89]

Венс устало перевел дыхание.

— Я знаю, проще всего винить во всех исторических конфликтах политические амбиции и жадность, и, конечно, они играют свою роль… Но все эти страсти всегда подогревала религия, разжигавшая пожар нетерпимости и ненависти. И она отгораживает нас от лучших вещей, особенно от возможности принять правду о себе, от постижения всего, чему учила и учит нас наука, от того, чтобы принять на себя ответственность за свои поступки. Этим примитивным кочевникам тысячи лет назад нужна была религия — попытка постичь тайны жизни и смерти, смириться с беспощадными болезнями и непогодой, с зыбкими надеждами на урожай и стихийными бедствиями. Нам это уже ни к чему. Мы можем нажать кнопку сотового телефона и поговорить с человеком на другом конце планеты. Мы посылаем управляемые аппараты на Марс. Мы создаем жизнь в пробирке. И способны на большее. Пора нам расстаться с древними суевериями и увидеть себя, какие мы есть, и понять, что мы стали теми, кого всего сотню лет назад приняли бы за богов. Нам пора понять, на что мы способны, и не ждать больше, что некая непостижимая сила снизойдет с небес и все за нас устроит.

— Не кажется ли вам, что этот взгляд немного близорук? — сердито отозвался Рейли. — Вы видите одни недостатки, не замечая достоинств. А этический кодекс, установленные религией моральные рамки? То, что она дает утешение, не говоря уж о благотворительности, заботах о прокормлении бедняков, призрении несчастных? В Христа верят миллионы, и миллионам эта вера дает опору, силы, чтобы идти по жизни. Вы ничего этого не замечаете? Собственная беда заслоняет вам мир и все, что в нем есть доброго!

Лицо Венса стало отчужденным и усталым.

— Я вижу только ненужные мучения и страдание, не только свои — миллионов людей за долгие века.

Он помолчал, потом его взгляд снова остановился на Рейли, и голос сделался жестким.

— Христианство в своем начале служило великой цели. Оно давало людям надежду, обеспечивало поддержку общества, помогало покончить с тиранией. Оно служило людям. А чему оно служит теперь, препятствуя медицинским исследованиям, оправдывая войны и убийства? Мы смеемся, глядя на нелепых божков, которым поклонялись инки и египтяне. А чем мы лучше? Что подумают о нас люди через тысячу лет? Мы все еще пляшем под дудку, сработанную людьми, считавшими грозу знаком божьего гнева. И это, — процедил он, — пора переменить.

Рейли обернулся к Тесс. Та не сказала ни слова за время обличающей филиппики Венса.

— А ты что думаешь? Ты с ним согласна?

Лицо Тесс затуманилось. Она отвела глаза, очевидно, стараясь подобрать верные слова.

— Это все исторические факты, Шон. Речь идет о вещах широко известных и подтвержденных документами.

Она помолчала, прежде чем продолжить.

— Я тоже думаю, что евангелия сначала несли в себе духовное наставление, и только потом они стали чем-то иным — орудием политиков. Иисус жил в ужасное время в оккупированной стране. Римская империя того времени была миром чудовищного неравенства. Массы голодали, а немногие избранные безмерно богатели. То было время голода, болезней и мора. Легко представить, с каким жаром в этом несправедливом и жестоком мире было принято христианство. Мысль, что милосердный Бог ждет от людей милосердия друг к другу, невзирая на то, к какому роду или сообществу те принадлежат, была подлинно революционной. Она предлагала всем новообращенным единую культуру, чувство равенства и общности, не требуя от них отказа от этнических связей. Христианство давало им достоинство и равенство, независимо от положения в обществе. Голодные знали, что будут накормлены, больные и дряхлые — что о них позаботятся. Оно обещало каждому бессмертие, свободное от бедности, болезней и одиночества. Оно принесло в мир новые идеи: любви, милосердия и общности в мире, раздираемом жестокостью и охваченном культом смерти.

— Я не такой специалист, как он, — продолжала Тесс, кивнув на Венса, — но он прав. У меня всегда были трудности со всеми этими сверхъестественными делами: с божественностью Иисуса, с представлением, что он Сын Божий, рожденный непорочной Девой Марией. И правда, как ни трудно принять, но факт, что все это возникло спустя сотни лет после Его распятия, а принято как церковный закон только на Никейском соборе в 325 году. Похоже, что им… — она махнула рукой, — нужно было что-то особенное, жирная наживка. И в век, когда большинство людей верило в сверхъестественное, для продвижения своей религии надежнее было предположить, что ее основатель — не скромный сын плотника, а божественное существо, которое в силах гарантировать вам бессмертие.

— Перестань, Тесс, — возмутился Рейли. — У тебя получается, что все это было просто циничной пропагандистской компанией. Ты в самом деле веришь, что учение, основанное на обмане, могло набрать такую силу и продержаться так долго? Из всех проповедников и мудрецов, бродивших тогда по земле, Он один сумел заставить людей рисковать жизнью ради Его учения. Он потряс людей, как никто другой, и они писали и рассказывали о том, что видели.

— О том я и говорю, — вмешался Венс, — что не существует ни единого отчета из первых рук. Ни одного определенного доказательства.