Последний свидетель - [9]

Он повернулся ко мне.

– Арчи, твой обыск был прерван. Продолжай. Посмотрим, удастся ли тебе найти эти записи.

– Встаньте рядом с ним, мисс Веларди, – продолжил свой допрос Вульф, – если желаете. Тут и речи быть не может о мелком воровстве.

Я подошёл к маленькому комоду. Вульф, несомненно, спешил использовать сложившееся для него удачно положение вещей. Если она проглотит и это, не попытаясь вызвать полицию, значит, если она и не убийца, то, несомненно, имеет уязвимое место и не желает, чтобы кто-то до него добрался. Впрочем, она все же как-то запротестовала. Когда я повернул ручку в ящике, чтобы выдвинуть его наружу, Веларди торопливо заговорила:

– Послушайте, мистер Вульф, я готова рассказать вам решительно все, что вас интересует. С радостью сделаю это. – Она наклонилась к нему, громко хрустя пальцами. – Мисс Харт предупреждала, чтобы я не удивлялась вашим вопросам, но они меня всё-таки поразили, вот я и разволновалась. Ни для кого не секрет, что я люблю играть на скачках. Совсем другое дело, сколько я ставлю… Понимаете, у меня есть друзья, которые – ну, они не хотят, чтобы окружающие знали, что они ставят на лошадей. Они дают мне для этого деньги. Так что получается около ста долларов в неделю, иногда больше, почти две сотни.

Даже если бы она делала ставки на других животных, а не на лошадей, все равно каждому было бы ясно, что она беззастенчиво врет. Вульф в этом разбирался не хуже меня, поэтому он даже не потрудился поинтересоваться именами её застенчивых друзей. Кивнув головой, он спросил.

– Ваше жалованье?

– Всего лишь шестьдесят пять долларов, так что, разумеется, сама я не могу играть особенно широко.

– Конечно. Теперь я задам вам вопрос об окнах в передней комнате. В летнее время, когда одна из вас дежурит в ночное время, они раскрыты?

Она задумалась.

– Жалюзи подняты?

– Да.

– 15 июля было очень жарко. Были ли окна открыты?

– Не знаю. Меня там не было.

– Где вы были?

– Уезжала в Джерси на машине вместе с моей приятельницей, Эллис Харт. Чтобы немного прохладиться. Мы вернулись назад после полуночи.

Поразительно, подумал я. Это все решает. Одна женщина может быть и солгала бы, но, конечно, не две.

Вульф буквально поедал её глазами.

– Если окна были раскрыты, и жалюзи подняты вечером 15 июля, а так оно было почти наверняка, неужели любой здравомыслящий человек решился бы убить Мэри Виллис буквально на виду у всех? Как вы считаете?

Она растерянно покачала головой.

– Ну нет. Это было бы… нет, я этого не думаю.

– В таком случае он, или она, должно быть, запер окно и опустил жалюзи, прежде чем приступил к выполнению своего плана. Как бы смог это сделать Леонард Эш, не возбудив у неё подозрения? Ведь она тотчас же переполошилась бы. Я говорю о мисс Виллис.

– Не знаю, может быть он… – нет, я не знаю.

– Что он «может быть»?

– Ничего. Не знаю.

– Насколько хорошо вы знаете Гая Унгера?

– Довольно хорошо.

Было ясно, что этого вопроса она ожидала. Эллис Харт успела её подготовить.

– Часто ли вы с ним встречались за последние два месяца?

– Нет, очень редко.

Вульф сунул руку в карман и достал оттуда любительский снимок.

– Когда вас фотографировали?

Она встала с кровати с намерением забрать у него карточку, но он крепко держал её. Бросив на фотографию мимолетный взгляд, она пробормотала: «Ах, эта!» и снова села на постель. Совершенно неожиданно она не выдержала. Дрожа от ярости, она завопила с возмущением:

– Вы посмели взять эту фотографию в моем ящике! Что ещё вы оттуда взяли?

Глаза её метали молнии, она потрясла в воздухе кулаками:

– Убирайтесь! Немедленно убирайтесь и не смейте больше возвращаться!

Вульф сунул карточку к себе в карман, неторопливо поднялся с кресла и веско произнес:

– Пошли, Арчи! В конце концов всему есть предел.

И двинулся к выходу. Я пошёл следом. Но он успел дойти только до порога, как мисс Веларди бросилась за ним, схватила его за рукав и потащила назад.

– Подождите минуточку! Я вовсе не хотела вас обидеть. Просто я очень неуравновешенная. На меня никто не обижается. Да мне эта фотография совершенно безразлична!

Вульф рванул рукав из её цепких пальцев и отошёл на всякий случай в сторону.

– Когда был сделан снимок?

– Недели две назад, в воскресенье.

– Кто эта вторая особа?

– Элен Велтц.

– Кто фотографировал?

– Мужчина, который был в нашей компании.

– Его имя?

– Ральф Инголлс.

– Гай Унгер был вашим кавалером или мисс Велтц?

– Ну, мы просто были все вместе.

– Ерунда. Двое мужчин и две женщины не могут быть «просто все вместе». Каким образом мы были разбиты на пары?

– Ну, Гай и Элен, а Ральф со мной.

Вульф взглянул на кресло, которое он только что оставил, но, очевидно, решил, что не стоит затрачивать энергию ради того, чтоб сделать несколько шагов к столь неудобному сидению.

– Значит, после того, как мисс Виллис погибла, мистер Унгер переключился на мисс Велтц?

– Я не знаю, переключилась ли она, или он… Насколько мне известно, они давно симпатизируют друг другу.

– Как давно вы здесь работаете?

– В этом отделении с момента его открытия год назад. До этого два года я работала в Трафальгарском бюро.

– Когда мисс Виллис сообщила вам о своём намерении рассказать Робине Кин о предложении её супруга?