Последний штрих - [13]

Генри обнял меня и притянул к себе.

– Вот дьявол! – сказал он и обхватил другой рукой Брин, которая уже собиралась уходить: ей нужно было на несколько часов заскочить в офис. (Я оставила на автоответчике Тарин сообщение, что не могу пока выйти на работу.) – Чертовщина какая-то. Дайте-ка я вас обеих обниму как следует.

Он трижды стиснул нас в своих медвежьих объятиях, после чего Брин чмокнула меня в щеку и попросила позвонить, если будут какие-то изменения. Генри потащил меня в кафе-закусочную с твердым намерением накормить по-человечески. Пиво «Ред булл» он с отвращением выкинул в корзину. Генри заказал омлет по-вегетариански, поджаренные хлебцы и фрукты, хоть я и заявила, что не смогу проглотить ни кусочка.

– Послушай, хватит... – Он знаком велел мне замолчать – Заткнись и ешь.

Мы сидели за столиком из фальшивого дуба в углу кафетерия, а наискосок, чуть поодаль, расположилась группа медработников.

– Просто уму непостижимо, – делилась одна сестра. – Любой скажет, что с такой раной в башке она должна была ослепнуть от своей же крови.

– А она ничего себе телка, – одобрил медбрат, и все за столиком покатились со смеху.

– Ну и? – спросил Генри, приступая к завтраку. Он пододвинул ко мне тарелку. – Как вы тут?

– Брин считает, что Зак слишком уж рьяно взялся за судебную тяжбу, – сказала я, положив в рот немного яичницы. Когда я проглотила первый кусочек, по моему желудку разлилось блаженное чувство, в котором мне было стыдно признаться. – Он все твердит: «Нет, мы не те люди, чтобы подавать иск на каждого... Но этого требует медицинская страховка...»

– Бедняга.

Генри покачал головой и отхлебнул молока. Наверное, это единственный голубой, который выпивает в день полгаллона молока. Не знаю, зачем он это делает – может, думает, что футбольный тренер пригласит его играть на чемпионате в первом составе.

– И что теперь? – спросил он.

– Ничего. Ждать.

– Ждать и только?

Я сказала, что Зак дал мне несколько мелких поручений. После истерики, случившейся со мной накануне, я была ему благодарна: приятно чувствовать себя хоть чем-то полезной. Я должна была достать из домашнего офиса Зака страховые договоры и кое-что купить: он просил носки, футболки и тому подобную мелочь. Тем временем юридически подкованная Брин попросила у него контракты, заключенные с поставщиками свадебных подарков; она надеялась, что сумеет возместить Заку и Сесил все затраты.

Генри скомкал салфетку и бросил ее на стол.

– Я отвезу тебя, – предложил он.

– А ты успеешь с работой?

Он всегда сдавал материалы в крайний срок.

– А куда она денется! Напьюсь кофе, попрошу Хамира заказать обед на дом и закончу ночью. Эй... – Он дотянулся до меня и погладил по руке кончиками пальцев. Щекотно. У меня кольнуло в груди. – Все будет хорошо, – заверил он.

Месяца за два до аварии Зак и Сесил приобрели в Холливуд-Делл роскошный домик, выстроенный в 1920-е годы. В то время застройщики заманивали средний класс на запад с помощью таких вот просторных, но доступных архитектурных сооружений, которые, по их уверениям, способны были спасти от грозно надвигавшейся индустриализации. Эти скромные домишки теперь стоят больше миллиона; в них все еще ощущается иллюзия великой мечты, особенно в такие солнечные декабрьские деньки, как этот.

Я открыла дверь. Генри тихонько присвистнул. И было отчего: старинный потолок из столбов и балок, вручную срубленные окна, огромных размеров кухня и холодильник марки «Сабзеро». Из окна гостиной виднелись качели и зеленый сад с папоротниками и поросшими мохом кирпичами; через застекленную створчатую дверь позади дома открывался вид на гостиную под открытым небом и гамак, натянутый между двумя развесистыми калифорнийскими дубами. Я никогда не спрашивала Сесил, как она наскребла деньги на этот домик, – знала, что она может позволить себе такую роскошь.

Я подобрала газеты, валявшиеся на дорожке, и отдала Генри, чтобы он выкинул их в урну. Зайдя в прихожую, я вдохнула аромат Сесил. Лосьон с запахом миндаля. «Нужно принести ей лосьон. Нельзя допустить, чтобы у нее потрескалась кожа», – подумала я и тут же одернула себя. Боже мой, как глупо, как избито! Да что со мной такое творится? Зак и Сесил прожили в этом доме всего два месяца, поэтому еще не успели толком его обставить. Я невольно отметила, что мебель из их старой квартиры смотрится в этом доме слишком сентиментально, как-то по-студенчески. Услышав какой-то писк в спальне, я не сразу сообразила, что это будильник. Наверное, его завел Зак, а когда сработал сигнал, дома Зака не оказалось. Я зашла в спальню и выключила будильник.

– ? – Генри от парадной двери. Ему потребовалось всего десять шагов, чтобы добраться до спальни. Они с Хамиром жили в районе Студио-Сити, в кооперативной квартире с потолками в тринадцать футов и шиферной плиткой, шаги по которой разносились эхом. Но в доме Сесил, который, к слову сказать, был совсем не маленьким, Генри напоминал медведя гризли, забравшегося в туристскую палатку. Он склонил голову набок.

– А где же собака?

– Соседи обещали присмотреть за Хэппи до Рождества.

– А-а... Кстати, о Рождестве: родители спрашивают, придешь ли ты на обед в следующую пятницу.