Последний шанс - [34]

   - Для полноты картины я покажу тебе еще один слой самого высокочастотного уровня. Какие твои цвета самые любимые, чтобы показать контраст?

   -  Пусть будут синий и оранжевый.

   -Хорошо, смотри.

   Сфера передо мной переливалась двумя яркими цветами. Они не смешивались между собой, но области ими занятые причудливо переплетались между собой. Были довольно крупные области, занятые преимущественно одним цветом, были сравнимые с ними пространства другого, но в целом возникало ощущение некоего баланса. Жгут исходящий от сферы был составлен из двух мощных равных по силе цветовых потоков.

   - Так выглядит здоровый мир. Цветами обозначены два базовых типа информации, которые ты называешь Любовь и Инферно. Кто-то предпочитает называть их Свет и Тьма. Названия не важны. Важно то, что ни один из них не может существовать без другого. Это две стороны одной медали. Всегда и везде. Как только в мире один тип информации погибает, вместе с ним погибает и мир.

   - А напоследок я покажу тебе в многократно ускоренном варианте гибель мира. Пока, к счастью, не твоего. Обрати в первую очередь на состояние жгута. Именно он лучше всего отражает состояние мира. Мир, любой, жив только до тех пор, пока в состоянии генерировать новый для Мироздания поток информации. Как только новизна уходит, мир умирает. Ему просто больше нечего дать.

   Передо мной опять на некотором удалении возникла сфера, которой я любовался самой первой.

   Вдруг краски этого мира стали бледнеть, а количество цветов резко сокращаться, жгут становился все тоньше и тоньше. В нем оставалось все меньше цветов. И вот в какой-то момент  он совсем истончился, потом на миг резко раздался вширь, вспыхнул и пропал. А вместе с ним пропал и луч, идущий к сфере. В тот же миг сфера потухла.

   Увиденное настолько поразило и шокировало меня, что я в ужасе замер, не в состоянии родить никакой мысли. Меня буквально колотило. Хотя тела я по-прежнему не ощущал, описать свое состояние другими словами просто не получалось.

   - А что произошло перед самым концом со жгутом? Он на мгновение стал толще и ярче.

   - Это ушли Души, не растерявшие частицу Творца. И хоть они не смогли спасти свой мир, им будет дан второй шанс.

   - А как же наши представления о бесконечном перевоплощении Душ и их вечной жизни? Все это выдумано нами?

   - Не все. Но жизнь и перевоплощения Душ происходят только до тех пор, пока жив сам мир. Я показал тебе все это, чтобы ты осознал масштабы проблемы. Твоя попытка переиграть историю не так проста, как кажется. А кроме того, это совсем не игра. Именно от тебя сейчас зависит, будет ли жив твой мир. Именно поэтому было решено предоставить тебе эту информацию. А теперь иди.

   В тот же миг я очнулся на кровати в своем номере. Шок. Другими словами мое состояние не описать. Сердце бешено колотилось, я мгновенно взмок, мысли в полном сумбуре метались в голове с такой силой, что казалось, я слышал стук их ударов о черепную коробку. Я вскочил и прямо из горлышка осушил полный графин воды, стоявший на столе. И только после этого  смог нормально вздохнуть.

   - Ни фига себе кино! - подумал я. Такой груз ответственности, и все на меня одного?   А где баланс? Где супервозможности для предотвращения суперопасности?

   - А ты их сначала заслужи, - ехидно отозвался у меня в голове Голос и тут же пропал.

Глава 8. Мысли, мысли...

   Расставшись с Сидоровым, Сталин отложил на час все остальные встречи. Закурил, чтобы успокоиться, любимую трубку и принялся мерить шагами кабинет. Этот странный необычный человек, или может быть правильнее сказать существо, вызвал в душе Сталина целую гамму сложных и очень противоречивых чувств. Он, безусловно, был уникален по своим способностям и не подпадал ни под один из вариантов, которые можно было бы рационально объяснить. Будучи отличным психологом, Сталин чувствовал, что практически все, что говорил Алексей, было сказано им совершенно искренне и с явной тревогой за судьбу страны. Он также чувствовал, что для Алексея было важно довести свои мысли именно до него, Сталина. Когда он говорил, что не видит в настоящем или будущем альтернативных фигур, могущих осуществить все необходимое, он не лукавил. Да и волнение его было совершенно не наигранным. И при всем этом он совершенно не стеснялся говорить такие вещи, о которых побоялся бы даже подумать в его присутствии кто-либо иной, кого Сталин знал. За неполные два часа разговора он умудрился наговорить себе на три расстрела минимум. Но одновременно Сталин интуитивно ощущал, что ему - Сталину, эта манера общения понравилась. Ему даже захотелось несколько раз вспомнить молодость, скинуть с себя груз ответственности и броситься с юношески задором в жаркую дискуссию. Что называется "без чинов", до крика, до махания кулаками. Захотелось доказать этому выглядящему юношей "пришельцу" неизвестно откуда, что он ошибается, что в реальности многое обстоит совершенно иначе. Разумеется, он сдержался, оставаясь внешне все тем же строгим и рассудительным Вождем, не имеющим право на смену личины и подрыв собственного авторитета. Но кто бы знал, как он устал постоянно носить на себе эту маску, как давно хотелось просто побыть самим собой и пообщаться с товарищами на равных, забывая о различиях в статусе. Как давно все, даже те, кого он знал еще до революции, и наедине называли его "товарищ Сталин" и лишь изредка прорывалось иногда "Иосиф Виссарионович" или "Коба". И вот появился этот странный "вьюноша" и вывалил ему без обиняков все, что хотел сказать, глядя прямо в глаза.