Последний шанс - [27]

– Но я не уверена, – возражает Софи, – что вообще имею моральное право принять этот дом.

– Даже не сомневайся, – отвечает мать. – Теперь, когда ты прочитала нам письмо, я даже больше скажу: у тебя нет морального права отказаться от этого дома! Конни хотела, чтобы он стал твоим.

– Если считаешь, что будешь там счастливой, тогда стоит принять, – резюмирует Ганс. – Это просто неожиданное наследство, дорогая моя, только и всего. И нет смысла терзаться: ты ни в чем не виновата.

– Как бы все-таки выяснить насчет этой бедной девочки, которую довела свекровь? – говорит Гретель.

* * *

На следующий день Софи прикидывает, что ей надеть на похороны тети Конни. В это время ее приятельница Клэр лежит на кровати Софи, поглощая из огромного пакета чипсы с солью и уксусом.

Клэр вечно что-то жует, но при этом все равно выглядит изголодавшейся. Ее можно принять за молодую тощую рокершу-наркоманку, хотя на самом деле она вполне приличная женщина сорока двух лет от роду и работает физиотерапевтом в медицинском центре.

– Похороны состоятся на острове? – спрашивает она Софи, которая стоит перед открытым шкафом, перебирая вешалки с одеждой.

– Нет. Остров совсем крошечный, – отвечает Софи. – Всего шесть домов. Ты там никогда не была?

– Не-а.

– И ни разу не сходила на экскурсию по Дому Элис и Джека?

– Как, интересно, я могла сходить на экскурсию, если никогда не бывала на острове?

– Логично. Ну ничего, когда я там поселюсь, ты приедешь ко мне в гости. И мы вместе отправимся на экскурсию. Я приготовлю тебе тосты с корицей.

При мысли о том, что она будет жить в этом сказочном доме, выходить в пижаме на террасу и пить чай под утренним солнцем, наблюдая за отражением эвкалиптов в реке, Софи замирает от восторга. Это будет неземное блаженство. Райская жизнь, о которой она всегда в глубине души мечтала, даже не догадываясь, что такое вообще возможно. И милая старушка Конни, словно добрая фея-крестная, вручила ей этот сверкающий дар: нет, так бывает только в сказках.

– Там живет большой зимородок, кукабарра, он прилетает каждый вечер и садится на террасе, – рассказывает она Клэр, натягивая блузку через голову и застегивая молнию на юбке.

– Знаю, – кивает Клэр. – Ты мне уже говорила. Потрясающе! Слушай, этот наряд очень простенький. И даже скучный.

Софи смотрит на свою серую юбку и белую блузку.

– Полагаю, скучный – как раз то, что нужно. Я даже сомневаюсь, стоит ли мне вообще идти туда. Вряд ли я пошла бы, если бы тетя Конни не завещала мне дом, но теперь не прийти на похороны будет черной неблагодарностью. Так что сама понимаешь, в какой я ситуации. Кроме того, там будут Томас с женой, а также Вероника и прочие родственники, которых я не видела с тех пор, как мы разбежались. О господи, дай мне силы это пережить!

Клэр советует:

– Надень лучше то черное платье, в котором была на крестинах у Мелиссы, ну, когда ты еще обжималась с тем толстым парнем.

– Он был не толстый, а плотный. И вообще, я не хочу надевать черное, – возражает Софи. – Люди подумают, что я изображаю печаль, хотя все знают, что мы с покойной были едва знакомы.

Она отодвигает руку Клэр и достает из пакета чипсы.

– Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать… – считает Клэр.

По просьбе Софи она считает чипсы, поглощаемые подругой: та установила себе предел – двадцать штук.

– Мне кажется, в том черном платье ты выглядишь по-настоящему сексуальной, – говорит Клэр. – Девятнадцать, двадцать – все, больше нельзя. Не получишь, даже если встанешь на колени и будешь умолять.

Она плотно закрывает пакет и принимается тщательно, один за другим, облизывать пальцы, словно кошка, вылизывающая себя после еды.

– Но я вовсе не хочу выглядеть сексуальной. Мне, наоборот, надо произвести впечатление женщины скромной и неспособной манипулировать людьми.

– Ты должна выглядеть сексуальной, – не сдается Клэр. – Ведь там может быть Он.

– Кто?

– И пожалуйста, не притворяйся, что ты об этом не думала. Парень, о котором тетя Конни написала, что он предназначен для тебя. Твой новый возлюбленный!

Откровенно говоря, Софи даже не приходило в голову, что он может появиться на похоронах. Когда она думает о нем, а это бывает частенько, то представляет себе, как этот тип постучится к ней в дверь через несколько дней после ее переезда в дом Конни. На ней будет комбинезон с одной свисающей лямкой, пышные растрепанные волосы собраны в пучок. На щеке мило размазана какая-то грязь. Он войдет, возможно в заляпанных ботинках, окинет взглядом стопки книг и экзотические, оригинальные украшения, доказывающие, какая она интересная, незаурядная женщина, и сделает какое-нибудь забавное, проницательное, умное (но не заумное) замечание. И этот самый момент окажется переломным. Что-то вдруг взорвется, нахлынет и запылает. Они вместе займутся преодолением этой ситуации – что в идеале потребует с его стороны некоторых мышечных усилий, – и, когда все закончится, оба, радостно смеясь, повалятся на пол. Их глаза встретятся, и в этот момент оба они что-то поймут. И тогда Софи украдкой взглянет на часы, чтобы запомнить время, когда поняла, что встретила будущего мужа, дабы рассказать потом детям.