Последний секрет - [4]

Она задумывается.

– В конце концов, мне это очень даже нравится – «смерть от любви». Хотела бы я когда-нибудь таким образом убить мужчину. Идеальное преступление, в хорошем смысле слова.

– Это всего лишь мое мнение, но, думаю, здесь речь идет не о преступлении, а об убийстве.

– А в чем разница?

– Это преднамеренное убийство.

Он кашляет.

– Вы простыли? – спрашивает она. – Вероятно, из-за дождя. Сейчас сделаю вам чай с бергамотом и медом.

Она ставит чайник.

Он растирается и отряхивается.

– С чего вы взяли, что оно преднамеренное?

– Доктор Самюэль Феншэ – не первый умерший от любви. В 1899 году президент Французской Республики Феликс Фор был найден мертвым в доме свиданий. Шутки ради рассказывают, что прибывшие инспекторы спросили мадам: «Он еще в сознании?» На что та ответила: «Нет, он сбежал через заднюю дверь».

Лукреция не улыбается.

– К чему вы клоните?

– Полиция предпочла бы оставить дело в тайне, сказав, что президент скончался от сердечного приступа. Однако скоро оно получило огласку за пределами комиссариата. Пикантность обстоятельств гибели Феликса Фора помешала нормальному расследованию. Смерть в разгаре утех в публичном доме вызывает насмешки. Таким образом, никто серьезно и не копался в этом.

– Кроме вас.

– Просто из интереса, будучи студентом, я выбрал это дело темой для диссертации по криминологии. Я отыскал документы, нашел свидетелей. Раскрыл мотив. Феликс Фор собирался провести антикоррупционную программу, даже внутри секретных служб.

Лукреция Немро наполняет две чашки душистым чаем.

– Если не ошибаюсь, Наташа Андерсен призналась в убийстве Самюэля Феншэ.

Торопясь проглотить свой чай, Исидор обжигает язык и принимается дуть поверх чашки.

– Она думает, что убила его.

Для виду он просит ложечку и начинает быстро вертеть ею, будто желает таким образом остудить чай.

– Вот увидите, теперь за ней многие будут ухаживать…

– Мазохизм? – без малейшего стеснения спрашивает Лукреция, глотая горячий напиток.

– Любопытство. Очарование слияния Эроса, бога любви, с Танатосом, богом смерти. К тому же силен архетип богомола. Вы никогда не слышали о том, что самки этих насекомых убивают самцов во время полового акта, отрывая им голову? Это завораживает, потому что напоминает о чем-то глубоко сидящем в нас…

– Страх любви?

– Скажем, любви, связанной со смертью.

Одним глотком она допивает свой все еще горячий чай.

– Чего вы хотите от меня, Исидор?

– Мне бы хотелось, чтобы мы снова стали работать вместе. Провели расследование убийства доктора Самюэля Феншэ… По-моему, следует продолжить исследования мозга.

Лукреция Немро поджимает под себя ноги, чтобы устроиться поглубже на диване, и отставляет пустую чашку.

– Мозга?… – задумчиво повторяет она.

– Да, мозга. В нем разгадка этого дела. Разве жертва не была как раз «лучшим мозгом в мире»? И еще вот что. Смотрите.

Исидор Катценберг подходит к видеомагнитофону и перематывает кассету, чтобы вернуться к словам Феншэ: «…Своей победой я обязан тайному средству».

Он водружает на телевизор свою по-прежнему полную чашку и останавливает изображение.

– Вот тут, глядите, насколько сильно сияют его глаза, когда он произносит слово «мотивация». Удивительно, не правда ли? Словно он хотел дать нам указание. Мотивация. Я задаю вам этот вопрос: какова ваша жизненная мотивация, Лукреция?

Она молчит.

– Вы мне поможете? – спрашивает он.

Она убирает с телевизора чашку и идет к раковине.

– Нет.

Не останавливаясь, она снимает шапку и еще мокрое пальто Катценберга и направляется к видеомагнитофону, чтобы вытащить кассету.

– Я считаю, что никакого убийства не было. Просто несчастный случай. Сердечный приступ от перенапряжения и стресса на чемпионате. А что касается проблем с мозгом, то они есть именно у вас, и болезнь ваша имеет название: ми-фо-ма-ния. Она излечима. Стоит лишь перестать видеть во всем фантастику и начать принимать реальность такой, какая она есть. На этом… спасибо, что зашли.

Удивленный и разочарованный, он медленно поднимается.

Внезапно она застывает, словно парализованная, и прижимает руку к щеке.

– Что с вами?

Лукреция Немро не отвечает. С искаженным лицом она держится обеими руками за челюсть.

– Скорей, скорей, аспирин! – стонет она.

Исидор бросается в ванную, перерывает аптечку, находит белую упаковку, вынимает таблетку и приносит ее вместе со стаканом воды. Она жадно глотает.

– Еще одну. Скорее. Скорее.

Он повинуется. Немного спустя химикат усыпляет боль. Лукреция понемногу оправляется. Она часто дышит.

– Убирайтесь! Не видите, что ли? Мне вчера выдрали зуб мудрости… Мне плохо, очень плохо, я хочу остаться одна. (Терпеть не могу, когда он видит меня слабой. Пусть уходит?) Уходите! УХОДИТЕ!

Исидор отступает.

– Ладно, думаю, вы только что обнаружили первый мотив наших действий: остановить боль.

Она захлопывает дверь перед его носом.

7

Среда, собрание еженедельного журнала «Геттер модерн». В хорошо оформленном центральном кабинете собрались все журналисты. Каждый по очереди предлагает сюжеты для будущих номеров, а Кристиана Тенардье, глава отдела «Общество», выслушивает их в своем большом кожаном кресле.

– Давайте побыстрее, – говорит она, поправляя свои обесцвеченные волосы.