Последний самурай - [7]

Вникнув в смысл этих рассуждений, я сперва просто не могла поверить, что он мог такое написать, а потому пришлось прочесть еще 50 страниц (со скоростью 1 страница за 20 минут, таким образом, добавилось еще 16,66 часа). Но получалось, что именно это он и имел в виду. Я уставилась на страницу. Потом закрыла глаза.

Допустим, ты вырастаешь в таком месте, где до сих пор сходят с ума от радости по поводу приобретения первого мотеля, потом переезжаешь из города в город, поскольку очередному мотелю приходит конец и покупается новый. От школы ты, естественно, не в восторге, и средняя твоя оценка — твердое «четыре». Затем проходишь тесты на способность к научной работе, и все вокруг просто потрясены результатом, заставляющим взглянуть на твердое «четыре» под совсем другим углом. Твои учителя принимают этот результат как личное оскорбление. Потом ты подаешь заявления в разные колледжи, те требуют характеристик и рекомендаций, и эти самые учителя, вгонявшие тебя на уроках в полное оцепенение, пишут, что ты апатична. Тебя вызывают на собеседование по результатам теста, расспрашивают о твоих интересах, и выясняется, что интересов у тебя нет. И внеклассной деятельности тоже нет, ибо ведь нельзя считать внеклассной деятельностью посещение клуба фанов Донни Осмонда. И во всех колледжах тебя отвергают на том основании, что ты апатична.

И вот вечером ты лежишь в постели в одном из номеров мотеля. День у матери выдался неудачный: в соседней комнате она в шестьдесят третий раз играет на пианино Революционный этюд Шопена. У отца, напротив, день выдался удачный: приходил член общества «Гидеона»² и предложил по Библии в каждый номер. На что отец со всей категоричностью заявил, что ни за что не потерпит в своем мотеле этой ерунды. На каждой тумбочке, объяснил он, у него лежит экземпляр «Происхождения видов» Дарвина. Вообще-то день выдался действительно неплохой, поскольку утром один из постояльцев украл вместо полотенца «Происхождение видов». Ты лежишь и апатично смотришь ТВ. Там показывают группу отличников янки из Оксфорда. И тут тебя осеияет.

Совершенно очевидно, рассуждаешь ты, что Оксфорд не волнует твое членство в клубе фанов Доипи Осмонда. Очевидно также, что в Оксфорде не будут настаивать на бессмысленном энтузиазме, который ты должна проявлять в отношении неведомо чего. Ясно, что Оксфорд не будет принимать к сведению разные там слухи и сплетни. Ясно, что в Оксфорде не станут принимать на веру рекомендации и характеристики, подписанные неизвестными там людьми.

Так почему бы не попробовать туда поступить?

И я подумала: я смогу вырваться из этой мотельной страны и жить среди нормальных людей! И мне никогда больше не будет скучно!

Я покосилась на Рёмера. Сидела и думала: «Может, все дело в моем немецком?»

Нет, он действительно так считал, даром, что ли, я провела за чтением целых 46,66 часа. Я вглядывалась в страницу. Я возвела взор к сводчатому потолку. Пространство было наполнено тихим шелестом переворачиваемых страниц. Я подперла подбородок ладонью.

Я потратила 46 с лишним часов на расшифровку всей этой умозрительной белиберды и при этом не удосужилась прочесть ни строчки из книг Музиля, Рильке, Цвейга, других замечательных писателей. Но не для того занялась я наукой, чтобы просто читать хорошие книжки; я занялась наукой, чтобы обогатить свои знания. Я проторчала за Рёмером почти 47 часов, а в это время люди умирали с голоду & детей продавали в рабство. Но у меня не было разрешения на работу, а следовательно, и возможности сделать что-то полезное и стоящее. Если бы мне не было нужно это проклятое разрешение, я бы давно распрощалась с наукой.

Если бы вернулась в Штаты, то распрощалась бы и с разрешением на работу, но возвращаться в Штаты мне не хотелось.

Есть в романе «Граф Монте-Кристо» персонаж, который на протяжении долгих лет долбит толстую каменную стену и наконец выбирается из камеры. А потом выясняется, что он оказался в соседней камере. Примерно та же ситуация.

Лучше бы я потратила 47 часов на изучение йеменских диалектов.

Я пыталась взбодриться. Подумала: я ведь в Британии! Могу пойти в кино и увидеть рекламу пива «Черный ярлык». Потому что реклама в Британии лучшая в мире, а реклама «Черного ярлыка» считается лучшей в Британии. Я не думала о фильме, который собиралась посмотреть, — нет, я думала о том, что реклама будет просто бесподобной. И тут вдруг я поняла, что в этом-то и кроется проблема, в этом-то и состоит дьявольская уловка жизни: что такое одна минута созерцания рекламы пива «Черный ярлык» в сравнении с двумя часами созерцания какого-нибудь «Гостбастера XXXV»,³ который по-настоящему тебе вовсе не интересен? И я решила не идти в кино, и если только...

Я сделала выбор не в пользу фильма. Я подумала: лучше уж займусь исследованием жареных цыплят.

У американцев в Британии есть несколько источников утешения. Самое замечательное в этой стране то, что здесь на каждом углу расположены «забегаловки», где продают жареных цыплят из Штатов, находящихся по ту сторону Атлантики, которые никогда не славились жареными цыплятами. И если тебе вдруг стало грустно, ты всегда можешь заскочить в «Жареные цыплята из Теннесси», если пребываешь в полном мраке — в «Жареные цыплята из Айовы». А если жизнь кажется совсем уж невыносимой и больше всего на свете хочется умереть, можно на этом острове отыскать местечко под названием «Жареные цыплята с Аляски», где этих самых цыплят жарят по рецепту, передающемуся из поколения в поколение, с незапамятных времен.