Последний рейс - [17]

Я запираю дверь, осторожно обхожу пару туфель, будто только что сброшенных хозяйкой в коридоре, и прислушиваюсь: вдруг тут кто-то есть? Однако дом, несмотря на беспорядок, кажется совершенно безлюдным.

Сумку снимаю с плеча и оставляю у входа на случай, если все-таки придется быстро ретироваться. Крадусь на кухню. Никого. Только груда грязных тарелок в раковине и недопитая банка диетической колы на столе. Дверь, ведущая на задний двор, заперта на цепочку.

Медленно и очень осторожно поднимаюсь на второй этаж и осматриваю верхние комнаты. Их всего три: ванная, кабинет и спальня. На кровати и на полу валяется брошенная, будто впопыхах, одежда. Хозяев нет. Я одна в доме, можно выдохнуть.

Возвращаюсь в гостиную и опускаюсь на диван. Прячу лицо в ладонях и даю волю эмоциям, на которые оказался богат этот день: сначала паника, отчаяние, затем страх быть узнанной.

И вдруг Ева вновь встает перед глазами. Я обязана ей спасением, и вот теперь она на дне Атлантического океана. Была ли ее смерть страшной и мучительной или она потеряла сознание от недостатка кислорода и погибла, не страдая? Я делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться. Я в безопасности. Мне ничего не угрожает. За окном проезжает машина. Вдалеке звонят колокола.

Я поднимаю голову. По стенам гостиной развешаны абстрактные постеры в рамах, рядом с диваном стоят мягкие кресла. Комната небольшая, но уютная; мебель качественная и без претензии – не то что в доме, из которого я сбежала.

В кресле напротив телевизора заметна вмятинка – вероятно, там часто сидели. Остальная мебель выглядит как новая, будто ей и не пользовались вовсе. Еще раз осматриваю комнату и не могу отделаться от навязчивого ощущения, что здесь что-то не так. Возможно, причина в царящей всюду небрежности, будто хозяин только что вышел и вернется через минуту. Интересно, а где стояла больничная койка ее мужа, где работники хосписа отсчитывали ему таблетки, отмеряли лекарства, мыли руки? Не вижу никаких свидетельств того, что здесь кто-то долго болел. Даже на ковре нет никаких следов.

У противоположной стены – стеллаж с книгами. Я подхожу ближе, чтобы разглядеть названия – в основном это труды по биологии и химии, на нижних полках несколько учебников. «Работу пришлось бросить, когда он стал совсем плох». Может, Ева или ее муж преподавали в Беркли?

Вдруг из кухни доносится резкий жужжащий звук, оглушительно громкий в пустом доме. Поборов страх, заглядываю в дверной проем и замечаю мобильник, лежащий на столе между двумя жестянками. Странно, ведь в аэропорту у Евы был другой телефон. Тогда чей же этот? На экране горит уведомление: получено сообщение от контакта «Д». Мне знаком этот мессенджер: сообщения в нем автоматически удаляются по истечении определенного времени.

Куда ты пропала? Что-то случилось?

Телефон вновь вибрирует в моих руках, заставляя вздрогнуть.

Позвони мне немедленно.

Кидаю мобильник обратно на стол. Затаив дыхание, жду, что будет дальше, и молюсь, чтобы этот таинственный Д, кем бы он ни был, отстал уже со своими вопросами.

Делаю шаг к раковине и осматриваю через кухонное окно крошечный задний двор. Он окружен кустарником и прорезан посередине мощеной дорожкой, ведущей к воротам. Я представляю, как Ева стояла здесь несколько недель назад и наблюдала за сгущавшимися сумерками, окрашивающими тени в глубокие фиолетовые тона, пока ее муж умирал.

Снова жужжит телефон, резкий звук разносится по пустой кухне, не предвещая ничего хорошего. Этот дом впустил меня, но так и не раскрыл своих тайн.

Ева

Беркли, Калифорния

Август

За полгода до крушения

Ева дожидалась его у общежития, не у того, в котором когда-то жила сама, а у нового, отделанного темным деревом и больше похожего на итальянскую виллу, чем на временное пристанище студентов. Все окна – нараспашку из-за жары, и на стенах в комнатах видны постеры модных, уже незнакомых Еве музыкантов. Часы на колокольне, стоящей в глубине кампуса, пробили время. Ева стояла на тротуаре, прислонившись к чужой машине; мимо на утренние занятия тянулись студенты, не обращая на нее внимания. Впрочем, как и всегда.

Наконец он появился. Шел, уткнувшись в телефон, небрежно закинув рюкзак на одно плечо. Еву заметил, только когда она зашагала рядом.

– Привет, Бретт.

Он вздрогнул и поднял глаза. В них промелькнула тревога, но он взял себя в руки и улыбнулся.

– А, это ты, Ева. Привет.

Из машины, припаркованной на другой стороне улицы, появились двое и не спеша двинулись за ними.

– Ты знаешь, зачем я пришла, – тихо произнесла Ева.

Они перешли через дорогу, миновали кофейни и книжные магазины, покинули кампус и повернули на юг. Поравнявшись с глухим узким переулком, ведущим к небольшой художественной галерее, которая, как и все подобные заведения, открывалась ближе к полудню, Ева преградила дорогу своему спутнику. Двое молчаливых парней, шедших сзади, тоже остановились, ожидая сигнала.

– Слушай, Ева, – затараторил Бретт, – мне очень жаль, но денег пока найти не получилось.

Он затравленно озирался по сторонам, надеясь увидеть какого-нибудь знакомого, чтобы попросить о помощи, но в столь ранний час это было маловероятно, к тому же со стороны все выглядело безобидно: парень просто болтал с девушкой на улице.