Последний пророк - [12]

— Рад вас видеть, мой юный друг, — роскошно улыбнулся он, пожимая мне руку. — Знаете, я горжусь нашей страной. Какие специалисты, а! И почему мы живем в таком дерьме, когда в России полно специалистов? У нас ведь даже простой самогонный аппарат что ни возьми — произведение искусства. Я когда в Москву приехал, денег-то на выпивку не было. А жили мы в общежитии, в Быкове. Ну, значит, соберем в субботу по пятьдесят копеек, и бегу я к Михал Исаковичу. Он по соседству проживал. Музыкант, значит, трубач. Старенький уже, на пенсии. Так он что придумал — он из своей трубы сварганил самогонный аппарат. И такой продукт получался — слеза! Как вспомню, до сих пор жалею, что Михал Исаковича забрали. Погорел он на самогоне. Но аппарат — я бы его в музей сдал, честное слово. А чего — пусть люди смотрят, гордятся своей Родиной. Хороший был человек, хоть и еврей…

Борис Борисович замолчал. Даже глаза прикрыл — показывал, как одолели его воспоминания. Я решил сразу прекратить балаган.

— Значит, так, — сказал холодно, располагаясь за столом и раскуривая свою «Мальборо-лайтс», будто готовился отдавать распоряжения. — Докладываю: операция прошла успешно. Денег нет, счета нет, ничего нет. В банке паника, служащие выпрыгивают из окон.

— Уточните, — бровью не повел Борис Борисович.

— Давай без этого, ладно? — не удержался Кирилл, выбивая пальцами по столу дробь: там-та-да-дам-там-пам-пам.

— Извиняюсь, извиняюсь… Все сделано, как вы просили. Счет ликвидирован, его больше не существует и не было никогда. Клиент за номером таким-то в списках не значился. Деньги переведены по указанным вами реквизитам. Теперь я убедительно просил бы вас перевести их еще куда-нибудь, и как можно скорее.

— Приятно, приятно слышать, — снисходительно произнес полковник, наслаждаясь тембром своего бархатного голоса. — Я когда в институте занимался, был у нас такой преподаватель, Ремусов. Он как любил делать: говорит-говорит, потом замолкнет на полуслове, поднимет кого-нибудь и потребует: «Иванов, продолжите мою мысль». Вот так и учились. А вы мысль хорошо продолжаете, вы бы Ре-мусову экзамен легко сдали…

— Стараюсь, — хмыкнул я. — Мне совсем не улыбается лежать в какой-нибудь вонючей подворотне с пулей в башке. Не люблю плохое кино.

— А вы ходите в кино хорошее, — с ухмылочкой ответил Борис Борисович и подмигнул, не утруждая себя прочей мимикой. — Особенно триллеры смотреть не советую. Вот Дань-ка мой, внук — если в фильме не стреляют, ему неинтересно. А слово «театр» через «и» пишет, паршивец…

— Давайте так: мы сейчас освобождаем кабинет, а вы отдаете соответствующий приказ. Это мое условие. — Мне удалось достаточно твердо сделать свое заявление.

Борис Борисович снова улыбнулся — точь-в-точь кот, довольный тем, что надкушенная мышь еще жива:

— Условия здесь ставлю я. А вы, мой юный друг, напрасно беспокоитесь, напрасно. Знаете, как нас учил Рему-сов: случайности происходят только с тем курсантом, который неправильно себя ведет. Если вы будете правильно себя вести, доживете до глубокой старости в мире и здравии. Это мудрость. Учитесь, пока старики живы.

На этих словах он открыл свой дипломат, вынул бутылку тяжелого стекла — коньяк. Я, в свою очередь, — мини-диск.

— Вот, можете проверить. Проинсталлируете диск, это минут пять — семь. Сначала программа запросит код доступа. Наберете 1917…

— Почему эта цифра? — удивился Борис Борисович.

— Ну, мы же им как бы революцию устроили… — усмехнулся я. — В пределах одного отдельно взятого буржуазного банка.

— Правильно! Я, знаете, человек старых взглядов, убеждения менять поздно. И к международному империализму отношусь по-прежнему плохо. Возьмите, например, диссидентов. Что они знали о капиталистическом мире? Только то, что им внушило ЦРУ через радиоприемник. Хотели, понимаешь, свободы! А ее, друзья, не существует. Есть осознанная необходимость. Вот у империалистов, например, была необходимость — развалить Советский Союз. И они это сделали. Теперь, понимаешь, бомбят кого хотят, запугивают. Желают власти над всем миром. Вот так, значит, желали диссиденты свободы для своей страны, а вышло, что боролись они за свободу американских ястребов. Их же вызывали куда положено, объясняли, объясняли… А они неправильно себя вели. — Он помолчал. — Ну, идите сюда, покажите мне, как это все тут делается…

— Вот, — я протянул ему ЕС-карточку «Sparkasse Hannover», которую купил у того же немца. Кажется, его звали Йорг. — Этот номер. Программа должна запросить номер актуальной кредитной карты. Уже появилось окошко?

— Да, — кивнул Борис Борисович. — А что у вас за карта?

— Моя рабочая. Специально для таких фокусов.

— Опасный вы человек. — Он ввел код и чиркнул по мне быстрым холодным взглядом.

— Вы тоже.

— Теперь?

— Ваш номер счета. После этого появится сообщение: «Данный счет не обнаружен. Уточните…» и чего-то там еще. Вы понимаете по-немецки?

Спустя пару минут сукин сын убедился в моем триумфе.

— Как вы это сделали?! — Он качал головой, проедая глазами монитор. — Это же практически невозможно. Я специально консультировался.

Пришлось демонстративно пожать плечами: