Последний праведник - [121]

Нильсу захотелось вернуться обратно, к темноте и тяжести. Прочь от всего. Он слушал болтовню Вилли, падая обратно. Какие-то цветы, какой-то шоколад, что-то об умерших родственниках. Падать в темноту под аккомпанемент его голоса было приятно.

— Счастливого Рождества, — сказал кто-то. Или пропел кто-то. Или это уже ему снилось.

* * *

— Нильс Бентцон?

Новый человек в халате. Их тут, судя по всему, неиссякаемый запас. Где дядя Вилли? Приходил ли он вообще? Бестактный букет стоял на столе как подтверждение этого факта. Только Вилли мог прийти в больницу с похоронным букетом.

— Вы меня слышите? — спросил человек в халате.

— Да.

— У меня хорошие новости.

Нильс попытался сосредоточиться. Лицо было как будто закрыто пленкой, так что казалось, что он открывает глаза под водой.

— Хорошие новости?

— Ваша подруга.

— Ханна? — перебил Нильс.

— Она не умерла.

— Не умерла?

— Она выживет, Нильс, — мужчина улыбнулся. — Мы крайне редко встречаемся с тем, что человек переживает клиническую смерть дважды. Я врач и редко использую слово «чудо». Но если я когда-нибудь собственными глазами и видел чудо, то это произошло здесь пару часов назад, когда ваша подруга снова пришла в себя. Может быть, ей даже удастся избежать тяжелых последствий.

«Подруга». Это слово раздражало Нильса. Врач продолжал говорить, но он больше не слушал.

— Я хочу ее увидеть, — он выговаривал слова громко и четко.

— Да, мы обязательно это организуем. Как только это станет возможно.

— Мне нужно ее увидеть.

— Вам придется пробыть тут еще какое-то время, — врач огляделся и встретился взглядом с медсестрой. Вслух он ей ничего говорить не стал, но смысл был понятен и без всяких слов: я не могу стоять тут и препираться с пациентом, у меня есть дела поважнее. Вы должны объяснить ему, что он остается здесь.

Медсестра подошла поближе:

— К сожалению, пока это невозможно, Нильс. Вы лежите в разных отделениях. Вашу подругу увезли в отделение кардиологии, это на самом верху.

Она указала в окно. Больница имела форму несколько стилизованной буквы «Н», поэтому можно было находиться в одном и том же здании, но при этом очень далеко друг от друга. Так далеко, что в окнах напротив нельзя было различить людей.

— Каждый раз, когда пациента перевозят с места на место, риск осложнений повышается. Вам придется немного подождать, Нильс. Для вашего же блага. Мы связались с вашими родственниками.

— Но это очень важно.

— Может быть, у нас получится организовать телефонный разговор? Как вам такая идея? — Она улыбнулась и дотронулась до повязки на его голове.

— Хорошо.

Она ушла. Нильс снова выглянул в окно, рассматривая окна напротив. На мгновение он позволил памяти вернуться: Северное море. Товарный поезд. Магазин. Авария. «Что бы ты ни делал, Нильс, через неделю ты окажешься в Королевской больнице». Так сказала Ханна. «Закономерность».

— Нильс Бентцон?

Голос выдернул Нильса из его мыслей. Сколько времени прошло? Мужчина представился:

— Йорген Васс, дерматолог. Этот молодой человек — студент, который меня сейчас везде сопровождает.

Нильс только после этих слов заметил стоявшего рядом с врачом парня в очках.

— Меня попросили взглянуть на вашу спину.

— Сейчас?

— Сейчас, пока я здесь, — он улыбнулся. — Понимаете, я вообще-то работаю в другом месте, в Королевской больнице больше нет дерматологического отделения — но мы решили, что нет смысла возить вас из одной больницы в другую. Мы не говорим сейчас о каком-то детальном исследовании, я просто посмотрю, чтобы решить, нужно ли назначать лечение, а если да, то какое. Вы можете лечь на живот?

Дерматолог взглянул на медсестру и, не дожидаясь ответа, спросил тоном, который заставил Нильса почувствовать себя бессловесным ребенком:

— Да? Мы можем ему помочь?

Йорген Васс надел резиновые перчатки. Нильс твердо решил не стонать, когда они возьмутся за него и перевернут на живот. Медсестра задрала на нем рубаху. Дерматолог сел и долго его рассматривал. Нильсу время ожидания казалось унизительным.

— Вам нужны какие-то инструменты? — спросил студент, подходя ближе.

— Нет, спасибо. Это всего на минуту. Я надеюсь, вам не больно, — последнее было обращено к Нильсу.

Нильс молчал, пока дерматолог касался его спины.

— Она болит? Чешется?

— Нет, вроде нет.

— Когда вы ее сделали?

— Что?

— Татуировку. Или… — Дерматолог запнулся. — Это вообще татуировка?

— У меня нет татуировок, — сказал Нильс, чувствуя, что врач его не слушает.

— Вы уверены? Как насчет татуировок хной? Вы ездили куда-то в последнее время?

— Я хочу посмотреть.

— Похоже на татуировку, — тихо вмешался студент, обращаясь к врачу. — А может быть, это самонанесенное? Или монгольское пятно?

— У меня нет татуировок на спине. — Нильс пытался говорить громче, но это было нелегко в его неуклюжей позе, лежа лицом в подушку.

— И вы их не удаляли? — спросил дерматолог. — У вас были проблемы с грибком?

— Нет.

Нильс не мог разобрать, к кому именно дерматолог обращался, — к студенту, медсестре или себе самому, бормоча:

— Легкий отек эпидермиса. Следы пигментации и воспаления.

— Я хочу на нее посмотреть, — сказал Нильс, пытаясь повернуться.

— Подождите, пожалуйста.

Йорген Васс поскреб кожу чем-то острым.