Последний полицейский - [18]
Зачем же я мотаюсь по Конкорду, вычисляя его убийцу?
Я паркуюсь на стоянке «Сомерсет», на трехсторонней развилке дорог на Клинтон, Юг и Доуинг. Глядя на размятый колесами и ногами снег, сравниваю эту бурую кашу с нетронутым покрывалом на лужайке перед домом Литтлджонов. Если Софию в самом деле вызвали этим утром, она из дома в больницу либо катапультировалась, либо телепортировалась.
Первое, что видишь, входя в «Сомерсет», – стена, увешанная фотокарточками, на которых кандидаты в президенты пожимают руку Бобу Галицки, бывшему владельцу, ныне покойному. Здесь фото бледного Дика Никсона, напряженного и неубедительного Джона Керри, протянувшего руку как отломанную деталь машины. Здесь Джон Маккейн с его улыбкой черепа. И Джон Кеннеди, невероятно молодой, невероятно красивый и обреченный.
Из стереоустановки на кухне звучит Боб Дилан, что-то из «Street Legal». Значит, готовит сегодня Морис, а это предвещает обед высокого качества.
– Садитесь где-нибудь, милый, – говорит Руфь-Энн, пробегая мимо с кофе. Руки у нее морщинистые, но сильные, крепко держат ручку кофейника. Мы, приходя сюда школьниками, отпускали шуточки насчет ее древних лет, мол, и наняли-то ее как антикварное украшение. И музей вокруг нее построят. С тех пор прошло десять лет.
Я пью кофе, а в меню не заглядываю. Суеверно всматриваюсь в лица других посетителей, оцениваю меланхолию в их глазах, контуженые лица. Пожилые супруги тихо переговариваются, склонившись над тарелками супа. Девушка лет девятнадцати с напряженно застывшим взглядом качает на коленях бледного младенца. Толстый бизнесмен сердито пялится в меню, закусив торчащую в углу рта сигару.
Все курят, под светильниками завиваются серые ниточки дыма. Так здесь бывало раньше, пока не запретили курение в публичных местах. Я целиком поддерживал тот закон, будучи единственным некурящим среди бунтарей-однокашников. Закон не отменен, но о нем забыли, а у полиции хватает других забот.
Я играю ложечкой, прихлебываю кофе и размышляю.
Да, мистер Дотсет, вы правы: сейчас многие в депрессии и многие решили пожить для себя. Но я как ответственный следователь не могу принять это за доказательство, позволяющее отнести случай Питера Зелла к 10–54 С. Если бы надвигающаяся гибель планеты заставляла людей покончить с собой, в этом ресторане было бы безлюдно. Конкорд давно стал бы городом-призраком. Майя было бы некого убивать, к прилету астероида живых не осталось бы.
– Омлет из трех яиц?
– И ржаной тост, – прошу я и добавляю: – Руфь-Энн, у меня к вам вопрос.
– А у меня к вам ответ! – Она ничего не записывает, я с одиннадцати лет заказываю одно и то же. – Вы первый.
– Что вы думаете обо всех этих висельниках? Я про самоубийц. Вы бы могли…
Руфь-Энн с отвращением цедит:
– Шутите? Я католичка, милый. Нет. Ни за что!
– Ну вот и я тоже нет.
Мне приносят омлет, и я медленно ем, уставившись в пространство и морщась от дыма.
5
Полтора года назад торжественно объявили о расширении больницы Конкорда: частно-государственное партнерство, новое крыло для хронических больных, масштабное обновление педиатрии, гинекологии-акушерства и отделения интенсивной терапии. Работы начались в феврале прошлого года, продолжались всю весну, а потом финансирование иссякло и строительство застопорилось, а к концу июля и вовсе прекратилось. Остался лабиринт недостроенных переходов, башни лесов, множество временных пристроек, ставших постоянными. Теперь здесь все блуждали, спрашивая дорогу и путая встречных советами.
– Морг? – переспрашивает седовласая волонтерша в веселеньком красном беретике, сверяясь с картой. – Посмотрим… морг, морг, морг. А, вот! – Мимо пробегают два врача с блокнотиками в руках. Пока волонтерша тыкала пальцем в карту, я рассмотрел, что листок весь исчеркан поправками и восклицательными знаками. – Вам нужен лифт В, это вам надо… ох ты господи!
Я незаметно сжимаю кулаки. На встречу с доктором Элис Фентон не опаздывают.
– А, вот сюда!
– Спасибо, мэм.
Лифт В, если верить приклеенной поверх кнопок картонке, надписанной черным маркером, идет либо наверх, в онкологию, хирургию и рецептурный отдел, либо вниз, к часовне, приемному отделению и моргу. Выходя, я бросаю взгляд на часы и спешу по коридору мимо кабинетов, кладовок и маленькой черной двери, украшенной белым церковным крестом, соображая на бегу: «Онкология… знаете, что сейчас самое страшное? Заболеть раком!»
Но вот я уже толкаю толстую стальную дверь морга – и вот он, Питер Зелл. Тело разложено на столе посреди комнаты, подсвечено стоваттной хирургической лампой, как сцена юпитером. А рядом стоит, дожидаясь меня, главный судмедэксперт Нью-Гэмпшира. Я протягиваю руку:
– Доброе утро, доктор Фентон. То есть день. Здравствуйте.
– Рассказывайте, что там с вашим трупом?
– Да, мэм, – говорю я, неловко опуская невостребованную руку, и стою, не находя слов, дурак дураком, а передо мной в жестком белом свете морга возвышается Фентон, и рука ее лежит на бортике серебристой тележки, как рука капитана на штурвале. Она рассматривает меня сквозь идеально круглые стекла очков. Описание этого взгляда я не раз слышал от других детективов: словно высматривающая добычу сова.
Идея классического романа, населенного сверхъестественными существами из современной мифологии хоррора, обрела неслыханную популярность. Нью-йоркский писатель и драматург Бен X. Уинтерс, известный своим незаурядным чувством юмора, внес леденящий душу вклад в «Разум и чувства» Джейн Остин.Многострадальная Англия в начале XIX века из последних сил противостоит нашествиям морских чудовищ, стремящихся истребить род людской. Ее столица, накрытая стеклянным куполом, перенесена на морское дно. И острова порой оказываются вовсе не островами… В этой зловещей атмосфере прелестные сестры Дэшвуд глубоко переживают каждая свое несчастье.
Бен X. Уинтерс, известный американский писатель, уже не в первый раз берет за основу классическое произведение и делает из него бестселлер.XIX век, эра всеобщего благоденствия: благодаря грозниуму, металлу, найденному при Иване Грозном, люди смогли создать машины, взявшие на себя физический труд. Больше нет ни рабов, ни крепостных, ни слуг, ни наемных рабочих — всех заменили роботы. Люди смогли не только облегчить свою повседневную жизнь и усовершенствовать политическую систему — они приобрели преданных друзей и отважных защитников.
Третий рассказ из серии "Будни российской спецслужбы". Произведение является продолжением сюжета первой полицейской детективной новеллы "Афёра по-русски" и второго рассказа о шпионах "Проект "Перун"". На Екатерину Прыткову сотрудницу спецслужбы сваливается тяжёлое испытание. Её безоблачную счастливую жизнь со своим парнем нарушает агент ЦРУ, планы которого в России разрушила ФСБ. Чтобы вернуть свою жизнь в прежнее русло, ей предстоит отправиться в Великобританию. Однако до поездки Екатерине придётся преодолеть немало трудностей.
Если мы Чего-то не знаем, это не означает, что Этого не существует. Но и объективную реальность нужно учитывать при решении своих жизненных уравнений. А можно ли принимать во внимание выводы экстрасенсов в расследовании преступлений? Нужно! Но никогда при этом нельзя терять связи с материальным миром. Ведь любая мистическая загадка может иметь простое, бытовое объяснение. Равно и наоборот.
Главный герой всех трех романов Микки Спиллейна носит необычное имя Тайгер Менн. Он действительно человек с повадками тигра. Отважный, прямой, ставящий превыше всего интересы безопасности своей страны. Политика, любовь, острый сюжет заставят читателей сопереживать героям и на время позабыть о своих проблемах.
На Хамнесшере – маленьком острове к западу от Марстранда царило оживление. Оставалось два месяца до открытия после долгой реставрации маяка Патер Ностер. Рабочие старательно заделывали полуразрушенную стену в кладовке, когда она внезапно обрушилась. Видимо, старинные камни были больше не в силах выносить тяжесть секретов, которые так долго хранили. За руинами глазам польских рабочих предстала комната, которая когда-то принадлежала семье хранителя маяка. И в полумраке они увидели покойника. Мертвец сидел к ним лицом, словно давно ждал гостей… Карин Адлер из уголовной полиции Гётеборга берется за расследование.
Арсений Романов никак не мог смириться с мыслью о гибели следователя Миронова, коллеги и старшего товарища, которого молодой судебно-медицинский эксперт глубоко уважал. Ни прощальное письмо Виктора Демьяновича, ни свидетельство о смерти не убеждают Арсения. Миронов столкнулся с опасной преступной организацией, занятой торговлей людьми, оружием, детской проституцией, помощью серийным убийцам. Это безжалостные циничные люди, имеющие к тому же связи в силовых и властных структурах. Но Миронов умный, хладнокровный, обладает сильным характером несгибаемого бойца и способен выжить в самой опасной ситуации.
Первое письмо появилось не из пустоты. Сначала была ветхая надувная кукла и ее престарелый хозяин, готовый отправить на тот свет всех грешников Вигаты. Пронырливые журналисты. Громкий репортаж. Проснувшееся безумие. А уж потом – цепочка странных писем. Как вам такая загадка, комиссар Монтальбано? Думаете, это просто игра, интеллектуальный поединок и приз в конце? Бойтесь обещанного сокровища – оно станет вашей наградой.
Девушка, которая должна была умереть, против убийцы, которого не должно было существовать. Кирби чудом выжила после нападения маньяка, но полиция так никого и не нашла, и дело фактически закрыли. Кирби, одержимая местью, берет расследование в свои руки. По крупицам собирая улики, сталкиваясь со странными совпадениями и необъяснимыми фактами, Кирби приходит к выводу, что правда невероятна, а убийца гораздо страшнее, чем она думала. В Чикаго 1930-х годов Харпер находит странный Дом, позволяющий путешествовать во времени.