Последний поезд с платформы «Погибель» - [44]

Это был индеец с одним орлиным пером, вплетенным в волосы. На широкой груди красовался один лишь жилет из коровьей кожи, украшенный узорами из красного, зеленого и синего бисера. В руках незнакомец держал обрез, двойной ствол которого прижимался прямо к голове Младшего.

Отчего-то Лоусон вдруг сказал своему врагу то, чего совершенно не ожидал произнести и позже, задаваясь вопросом, почему он это сказал, не находил ответа.

— С Рождеством.

Индеец выстрелил.

Оружие было заряжено не серебряными пулями, и у незнакомца не было ножа, чтобы отсечь голову вампира от тела, но была вторая порция дроби, и после второго выстрела в свежую рану Генри Стайлс Младший лишился головы — она брызгами черного, отвратительно пахнущего ихора разлетелась по полу вагона. Тело, содрогаясь в последних судорогах, рухнуло, как подкошенное.

Лоусон, все еще не отойдя от шока, начал осознавать, что он только что увидел: вампира-индейца — вероятнее всего, сиу — который, в свою очередь, смотрел на него.

Разбираться с тем, кто это, не было времени. Лоусон использовал свою последнюю серебряную пулю, чтобы уничтожить того вампира — застывшего в недоумении — что удерживал Энн. Издав страшный вопль, монстр задергался, сгорая заживо. Тем временем индеец уже перезарядил обрез и выстрелил в голову вампиру, напавшему на Рустера. Следующим движением незнакомец переключился на женщину, разинувшую пасть у самого горла Дьюса Матиаса — ее он перебросил через разверстую оконную раму, как если бы она была мешком с соломой. Пока индеец перезаряжал оружие для следующего выстрела, еще одна едва заметная фигура, двигающаяся со скоростью вампиров Темного Общества, показалась в поле зрения Лоусона: широкоплечий, седобородый человек-гора в одежде из оленьей кожи и шапке из енота. Он яростно работал топором, отсекая голову одному монстру за другим, и те, фонтанируя черным ихором, падали на землю, не успев сомкнуть челюстей.

Появление третьего незнакомца заставило остатки армии Младшего броситься прочь из развороченного вагона. Третьим спасителем оказался мужчина худощавого телосложения в поношенной, но относительно чистой одежде и темно-синей куртке. В руках он тоже держал топор и орудовал им не менее яростно, чем его соратники. Тела обезглавленных вампиров продолжали безвольно валиться в снег, молотя руками в предсмертных конвульсиях или в последней попытке найти утерянные головы, но такая рана была слишком тяжелой, чтобы ихор мог залечить ее.

Наступление заметно потеряло в напоре. Женщина-вампир с кровавой коркой на обносках одежды прыгнула на спину грузного охотника с топором, демонстрируя то ли сильный голод, то ли излишнюю смелость, то ли глупость. Ее клыки погрузились в его плечо, но голова тут же разлетелась на черные ошметки после выстрела из обреза первого индейца, и все, что осталось от ее головы — это изогнутые зубы, которые человек-гора небрежно вырвал из своей плоти и с презрением отбросил их прочь, после чего впился в дергающееся тело монстра, решив ухватить свою порцию.

Однако полностью наступление не прекратилось: еще пара осмелилась напасть на прибывшее трио незнакомцев, но тут же встретила свою смерть. После того, как вагон был освобожден от последнего налетчика, Лоусон заметил, что остатки армии Младшего, утратив своего командира и заметно потеряв в количестве, помчались прочь, уносясь в заснеженный подлесок. Крылатые перевертыши, взвыв, поднялись в воздух. Со скал было произведено еще несколько отрывистых выстрелов, но уже в следующую минуту обстрел прекратился. Руки обезглавленного тела Младшего все еще дергались, словно в попытке подняться, грязные ногти хватали воздух, а затем отсеченные кисти упали на пол и вылили из себя целую лужу черного ихора, источающего адское серное зловоние.

Лоусон встал.

Настороженно оглядев вновь прибывших, он зарядил кольт новыми серебряными патронами и все же сумел взять пистолет в правую руку. Сломанные кости отзывались жуткой болью, однако немного силы в пальцах уже появилось, а с правой руки целиться выходило много лучше. Энн с трудом встала, ее лицо и волосы были забрызганы вампирской кровью. Она была устрашающе спокойна с виду, но от взгляда Тревора не ускользнула дрожь, пробегающая по ее рукам, пока девушка заряжала пистолет.

Индеец протолкнул еще два патрона в обрез. Человек-гора взмахнул топором, водрузив его на плечо. Вампир в синей куртке оперся на свой топор и оглянулся на поле бойни, что развернулась в этом пустынном месте.

— И часто вы так путешествуете? — хмыкнул он. В голосе звучали утонченные интонации образованного, интеллигентного человека.

— И одного такого путешествия вполне достаточно, — ответил Тревор.

Глаза у незнакомца имели светло-карий оттенок, и в них сочеталась страшная, глубокая печаль и звериная свирепость. Страшная улыбка, окрашенная черным ихором поверженных врагов, показалась на губах в слабом свете немногочисленных уцелевших фонарей.

— Вы один из нас, — заявил он.

— Я один, тут вы правы, — качнул головой Тревор. — О каких “нас” идет речь?

Человек тихо хохотнул. Он был почти одного роста с Лоусоном, его густые черные волосы чуть тронула проседь на висках, еще одна седая прядь ниспадала на правый глаз. На левой стороне лица виднелся небольшой шрам от пули, проникшей в щеку и вылетевшей из другой щеки — на правой виднелась отметина выходного отверстия. Еще один старый порез возвестил о себе рубцом у уголка левого глаза и протянулся до левого угла рта, что сильно искажало верхнюю губу и создавало впечатление, что насмешливая ухмылка никогда не покидает лица этого мужчины.