Последний поезд с платформы «Погибель» - [40]

, а он — нет.

Снова началась пальба. Энн, Рустер и Эрик пытались отстреливаться из вагона.

Сбитая с крыши вампирша вернулась к своему врагу с новой решимостью. Ее когти схватили его за плечи, заставив раны вновь взорваться болью, и сейчас эта агония — вечная спутница человеческой природы — была совершенно некстати… Клыки твари тянулись к шее Тревора. Они почти сомкнулись на его горле, когда он сумел уткнуть ствол кольта левой рукой прямо в подбородок вампирши и выстрелить, прошив ей голову насквозь.

Даже умирая, она держалась за него, как за последний оплот безопасности, однако освещенная пуля начала действовать, и тело женщины принялось выгорать. Глазные яблоки провалились, рот остался зияющей дырой, полной красного жара. Крылья все еще рассекали воздух в стремлении поднять своего противника над крышей вагона.

Тревор пытался сопротивляться, но твари все же удалось поднять его на шесть футов, прежде чем святое серебро обратило в прах ее черные крылья.

Упав на крышу, Тревор едва не задохнулся от боли, но все же сумел прицелиться и выстрелить в существо, несущееся к нему справа, однако пуля лишь оцарапала деревья.

Часть выгорающей вампирши все еще продолжала цепляться за его плечи. Тревор постарался стряхнуть с себя тварь, и, наконец, ему это удалось.

Слишком много пуль свистело поблизости, и непозволительно много уже настигли Тревора… нужно было уходить.

Еще один выстрел оцарапал металл, когда Лоусон с мучительным стоном заставил себя перекатиться по крыше и свалиться в снег, чудом не переломав ребра от падения с большой высоты, а лишь заработав пару сильных ушибов.

Вставай! Вставай немедленно!

Он вложил всю силу в то, чтобы вновь развить огромную скорость, бросился в вагон, запер за собой дверь и, как раненый зверь, упал в укрытие между сидениями, где из его груди вновь вырвался сдавленный болезненный стон, а тем временем чернильно-черный ихор вытекал наружу, источая запах адской серы…

Глава девятая

— Боже, что с ним?

— Он ранен?

— Он же не умрет?.. Он ведь… один из них…

— Отойдите! — голос Энн прорвался сквозь отрывистые возгласы перепуганных пассажиров. Лоусон почуял ее приближение сквозь плотно закрытые в борьбе с болью глаза. Девушка опустилась на колени рядом с ним, в ее дыхании слышалось волнение. — Тревор? Тревор, ты меня слышишь? Можешь определить, насколько все плохо? Я могу тебе помочь?

О, она могла помочь. Пульсация крови по ее венам пробуждала непреодолимую жажду, Лоусон даже не сразу понял, что глаза его открылись, и уже несколько мгновений он вглядывается в вену на шее Энн. Осознав это, он вновь резко выдохнул и отвернулся в попытке совладать с собой. Девушка вздрогнула, пытаясь понять, что предпринять.

— В порядке… — прошептал он, переведя дух. — Все в порядке. Не так серьезно, как… может показаться.

Лоусон натянуто улыбнулся, однако лицо Энн осталось серьезным. Она вновь сосредоточилась на противниках. Обстрел временно прекратился, и пока что за окнами слышалось только завывание ветра.

— Скольких тебе удалось убить?

— Парочку, — усмехнулся Лоусон, вновь сморщившись от боли и приложив левую руку к особенно болезненной ране на боку. От застывшего ихора рубашка на месте ран покрылась черной твердой коркой. — Проклятье…

— Я могу что-нибудь сделать? — поморщилась Энн.

— Нет, — боль была мучительной, но, к счастью, уже отступала. Лоусон знал, что раны от выстрелов на нем — даже с учетом того, что он давно не пил человеческую кровь, ускоряющую исцеление — затянутся за несколько часов. Однако движения будут замедлены, пока все ткани не зарастут. Похоже, именно за этим в него и стреляли. Они не хотели убивать Лоусона — попросту не могли сделать этого обычными свинцовыми пулями, но могли лишить его быстроты и ловкости, выведя из боеспособного состояния.

Тревор прислушался к себе: рана на боку медленно начинала исцеляться. А вот с правой рукой дела обстояли хуже — при любом движении она отзывалась резкой болью, природу которой он прекрасно знал.

— Я не смогу какое-то время работать правой рукой, пуля сломала плечевую кость…

— Черт, — Энн поджала губы. — Ты сильно рисковал…

— Такая работа.

Девушка нахмурилась, хотя на миг легкая улыбка показалась в уголках ее губ.

— Больше тебя не ранили, надеюсь?

Лоусон осторожно коснулся саднящего росчерка на затылке и улыбнулся.

— Повезло. Честно говоря, не хотел бы узнавать, каково сломать шею.

На несколько долгих секунд Энн напряженно замолчала.

— Тревор, — вдруг почти шепотом произнесла она, и хоть лицо ее походило на непроницаемую маску, в глазах стоял испуг перед грядущим. Лоусон знал: она испытала тот же самый страх, что настиг его самого на крыше вагона. — Что нам делать?

— Мы не сдадимся, — тут же ответил он, понимая суть ее вопроса.

— Эти твари заманили нас в ловушку! — резко выкрикнул Гантт, выйдя вперед на несколько шагов. Голос его звучал так, что паника, наконец, взяла над ним верх. — Лоусон! Будь ты проклят, это твое сражение, не наше! Слушайте… слушайте все… мы разве заслужили быть убитыми вот так? Что мы такого сделали, чтобы попасть в этот Ад?

— Успокойтесь, мистер Гантт, — настоятельно произнес Рустер.