Последний поезд на Ки-Уэст - [14]

— Что за дела?

— Расскажу по дороге. Ну что, едете?

Я не могу отделаться от тревожных мыслей.

— Если вы следовали на Мэткемб, то почему не сошли на станции в Айламораде? Почему проделали весь путь до Ки-Уэст, а теперь возвращаетесь на север?

— Во-первых, потому, что здесь стоял мой автомобиль. А во-вторых, потому, что мне сказали, что человек, с которым я должен встретиться, будет здесь. Мы разминулись. Он уехал на Мэткемб. Я не хочу разминуться с ним снова и потому не могу спокойно сидеть и ждать. Поедете вы или останетесь — дело ваше, но если едете, то лучше сказать об этом прямо сейчас.

— Ладно. Спасибо.

— Отличный выбор, — улыбается он.

Он меня просто бесит.

Сэм молча берет мой саквояж и идет с ним к автомобилю. Одной рукой он открывает мне дверцу и, когда я располагаюсь на бежевом кожаном сиденье, кладет саквояж в багажник, после чего занимает место за рулем.

Он заводит машину, и мы отправляемся в путь.

Дошло ли до Фрэнка, что я уехала из Нью-Йорка? Отправил ли он людей следом за мной? Он не привык упускать свое, и страшно представить, какой будет его реакция, когда он узнает, что лишился своей невесты.

Если люди Фрэнка выяснят, что я купила билет на поезд, по крайней мере, их поиски будут ограничены Ки-Уэст и не дойдут до того места, куда я на самом деле направляюсь. Если, конечно, он не поймет, кого я разыскиваю. Но к тому времени, на наше счастье, мы уже уедем.

Хорошо, что есть возможность убраться подальше от Ки-Уэст и пропасть из виду.

— Откуда вы? — интересуюсь я, когда Сэм выруливает на дорогу.

— Опять светская беседа? Мне казалось, мы стали попутчиками по необходимости — из-за ваших проблем, а не по доброй воле.

— Верно, но вам также известно, что мне быстро становится скучно. И потом, пожалуй, стоит чуть лучше узнать мужчину, с которым мне предстоит провести несколько часов в машине и на пароме.

— Я из Джексонвилля, Флорида, — вздыхает он. — Там родился и вырос.

Я морщу нос, вспоминая крохотный, ничем не примечательный городишко, мимо которого мы проезжали по железной дороге мистера Флаглера.

Я наклоняюсь ближе:

— И что такой мужчина, как вы, делает в Джексонвилле?

— Слушайте, заканчивайте с вашими дамскими штучками. Вам не очень удается образ роковой женщины, да и момент сейчас не совсем подходящий.

— Не очень удается… — У меня кровь приливает к щекам.

— Расслабьтесь, красавица. Вы, конечно, ослепительны, только я не мальчик и уже давно не падал к женским ножкам. И в обозримом будущем это не входит в мои намерения. Или вы это за собой даже не замечаете? Или это ваш способ контролировать ситуацию, когда нервничаете?

Ну что за субъект.

— Ладно. Чем вы занимаетесь в ФБР? — ровным тоном спрашиваю я — уже не мурлыкаю и не использую манящий язык телодвижений.

У него на губах проступает улыбка.

— Расследую.

— Что именно?

— Разные преступления.

— Типа ограблений банков?

— Нет, грабителями банков я не занимаюсь.

— Значит, гангстерами, — предполагаю я.

Он не подтверждает и не опровергает, отсюда я заключаю, что моя догадка верна.

— И много гангстеров в Ки-Уэст?

В Нью-Йорке они, разумеется, есть, но Ки-Уэст мне всегда представлялся эдаким сонным местечком, совсем непохожим на криминальный город.

— Здесь пролегает несколько оживленных контрабандных маршрутов.

— Значит, вы тут по делам, а не ради собственного удовольствия?

— Да.

— Охота на гангстеров — звучит опасно.

— Опасности случаются, но по большей части все обстоит довольно мирно — сплошная бумажная волокита.

— Она вам нравится?

Мои знакомые мужчины посвящали жизнь бизнесу и финансам — невозможно представить, чтобы кто-нибудь из них выбрал себе подобную стезю. Им скорее свойственно обходить закон, чем защищать его.

— Это часть работы, — он делает паузу. — Да, она мне нравится.

— Это требует определенного оптимизма. Люди всегда будут совершать преступления.

— Именно так.

Возможно, это не самая шикарная работа, но в этом климате даже я способна оценить выгоды подобной охраны.

— И вам нравится их ловить?

— Мне нравится привлекать их к ответственности. Приятно сознавать, что на улицах стало одной опасностью меньше. Сам факт того, что они ответят за свои преступления, дарит чувство облегчения.

И внешне он вполне тянет на нетерпимого в вопросах морали борца за добро и справедливость. Но есть одна загвоздка — я считаю, нельзя всю жизнь гоняться за преступниками и не запачкаться самому.

— А вы чем занимаетесь? — спрашивает он, ловко переводя стрелки в разговоре.

— Пожалуй, тем же самым, что и остальные, — пожимаю плечами я.

— И как вообще живется в Нью-Йорке?

Что на это ответить? «До того как», когда жизнь была сплошным праздником, или «после того как», когда мы, как и все, впали в отчаяние?

— Как и повсюду в стране в наши дни. Работы нет, и денег тоже.

— Кем вы работаете?

Несколько лет назад в ответ на такой вопрос я бы рассмеялась. Сейчас он вызывает некоторую неловкость.

— Пару раз ходила на биржу труда. Пыталась получить работу.

— И что нашли?

— Слишком много женщин находится в таком же отчаянном положении. У них есть опыт, им надо кормить детей, — я пожимаю плечами. — Мне предложили место продавщицы в универмаге, потому что я миловидная.