Последний побег - [33]

Хонор встала со стула. Она ждала, что Абигейл, как хозяйка дома, пригласит гостью подняться на крыльцо. Но та удивленно уставилась на головной убор Белл: соломенную шляпку с широкими полями, украшенную белыми кружевами поверх красной ленты и вишнями, сделанными из шелка.

Не дождавшись ни слова от Абигейл, Хонор обратилась к Белл:

— Я очень рада, что ты приехала. Поднимайся к нам.

Белл поднялась на крыльцо и уселась в кресло-качалку, которое ей пододвинул Адам.

— Ох, хорошо-то как! А то по дороге я вся растряслась, — сказала она, стягивая кружевные перчатки.

В Веллингтоне Хонор ни разу не видела, чтобы Белл носила перчатки, даже когда выходила в город. Эти изящные кружевные перчатки смотрелись на ней как-то странно, и особенно, когда она их сняла, обнажив крупные руки с короткими, квадратными ногтями. Перчатки и нарядная шляпка никак не вязались с костлявой фигурой Белл, ее большим ростом и широкими плечами. В те времена в моде были невысокие пышечки с покатыми плечиками и ярко выраженными округлостями в определенных местах. Если женщинам полагалось выглядеть нежными голубками, то Белл Миллз была среди них канюком.

— Абигейл, наша гостья, возможно, захочет попить с дороги, — произнес Адам.

— Ой, да! — та убежала в дом, пристыженная, что ей напомнили о ее обязанностях хозяйки.

— Да, это что-то, — заметила Белл, глядя по сторонам. — Я здесь еще не была. И это весь Фейсуэлл? — Она кивнула в сторону магазина.

— Есть несколько удаленных ферм. Но это весь Фейсуэлл, — ответил Адам. — Однако он быстро растет. Новые семьи переезжают сюда постоянно.

— И все они квакеры? Не представляю, чтобы кто-то еще стал по собственной воле ездить по такой дороге. Как здесь проехать, когда идет дождь? Даже тракт между Веллингтоном и Оберлином превращается в сплошную грязь.

Абигейл вернулась на крыльцо с четырьмя стаканами, бутылкой с каким-то темным напитком и кувшином воды.

— Неужели ежевичный сок? — воскликнула Белл. — Удивительно, как вам удалось его сохранить с прошлого лета. Я бы весь выпила уже к октябрю.

Абигейл принялась молча разливать сок по стаканам.

— Милая, это был комплимент, — добавила Белл. — Только очень хорошая хозяйка знает, как сохранить лучшее угощение, чтобы у нее было, чем встретить гостей. — Она повернулась к Хонор: — Я надеялась увидеть тебя в Веллингтоне, на праздновании Четвертого июля. Хотя путь неблизкий.

— Мы не празднуем Четвертое июля, — заметил Адам.

— Правда? А что, квакерам не нравится веселиться?

— Мы не празднуем подписание документа, каковой не включает в себя всех людей в качестве полноправных граждан страны.

— Мы ездили в Оберлин слушать речи против рабства, — сообщила Хонор.

— Мне следовало бы догадаться, что квакерам интереснее слушать речь аболиционистов, чем стрелять в воздух. А мне так нравится пострелять. Как идет торговля в Оберлине?

— Помаленьку, — ответил Адам. — Конечно, хотелось бы, чтобы она шла побойчее.

— Готова поспорить, вы продаете не так уж много атласа и бархата?

— Совсем мало.

Белл усмехнулась.

— Да, оберлинцы не стремятся украшать себя. Я бы там не смогла держать шляпную мастерскую — не сделаешь ничего ярче, чем капор Хонор. — Она взглянула на простые платья Абигейл и Хонор, на рубашку без воротника и подтяжки Адама. — Ты в Кливленде закупаешься тканями? А у какого поставщика?

Абигейл закончила разливать сок, Хонор раздала всем стаканы. Белл обсуждала с Адамом деловые вопросы так легко и непринужденно, что Хонор стало немного завидно. Правда, Белл постоянно общается с покупательницами, она должна уметь хорошо говорить. Отчасти это ее работа. Однако Хонор все равно поражала способность Белл объединять искренний интерес к людям с легким юмором и даже бесцеремонностью.

— У тебя такой же акцент, как у Хонор, — заметила Белл. — Вы с ней из одного города?

Адам кивнул, и Белл принялась расспрашивать его о Бридпорте. Пока они беседовали, Абигейл со скучающим видом раскачивалась в кресле, а потом резко остановилась.

— Еще соку налить? — спросила она, поднявшись с кресла.

— Да, спасибо. — Белл протянула ей свой стакан и украдкой подмигнула Хонор, пока Абигейл наливала сок. — А ты, Абигейл, где родилась?

— В Пенсильвании.

— Да, все мы приехали сюда из каких-то других мест. Вот такой он, Огайо.

— А ты откуда? — спросил Адам.

— Из Кентукки. Разве не слышно по моему акценту? Мы перебрались сюда, когда мой супруг решил податься в Кливленд, работать в пароходной компании на озере Эри. Я подумала, что в Кливленде будет интереснее, чем в нашей дыре в Кентукки. И я, в общем, не ошиблась.

— Ты была замужем? — удивилась Хонор.

— Я до сих пор замужем. Но муж, мерзавец, сбежал — с подачи моего братца, как ни прискорбно. Эти двое вечно друг с другом грызлись. Я даже не знаю, где он сейчас. Ну и ладно, муж-то он был никудышный, и я была дурой, когда за него выходила, но все-таки я предпочла бы выгнать его сама, а не предоставлять эту честь Доновану. Сукин сын. — Белл на секунду замолчала. — Прошу прощения, что ругаюсь. Это хорошо, что он сбежал. Скоро тут проведут железную дорогу, и пароходы вообще никому не будут нужны. В Кливленде я научилась делать шляпы. Шляпная мастерская — одно из немногих деловых начинаний, которыми женщина может заняться сама. Я переехала в Веллингтон и открыла магазин. Думала и об Оберлине, но там не любят ни перьев, ни ярких цветов. А я вот люблю. — Она допила сок и повернулась к Хонор: — Ну что, покажешь мне Фейсуэлл? Я отдохнула, теперь могу и пройтись. И надень свой серый капор — хочу посмотреть на него.