Последний Первый - [22]

– Э… А как вы из флаера стрелять будете?

– Почему из флаера? Мы выйдем.

– С ума посходили! – похоже, Инге впечатлилась рассказами о пиявках и была готова запереть нас в салоне пожизненно.

– Сиди внутри и смотри.

Ох, лучше бы Игорь промолчал. Теперь моя ненаглядная забьёт на здравый смысл и полезет наружу.

– Щазз! Loco! – ну, точно, отстегнула с крепления дробовик и нацелилась следом за нами. А с оружием обращаться не умеет: крутит «теллур» так, что постоянно то я, то Игорь в зоне поражения оказываемся. Надо будет поучить. – Вы серьёзно, что ли? Их же много!

– Инге, я разве похож на самоубийцу? – Игорь дал команду, и из отъехавших панелей поднялись две ракетные установки. – Стаю ракетами разрядим, остальных добьём дробовиками. Ты, главное, нас не подстрели. Тим, ты уже охотился?

– А то!

Тут в чем вся фишка-то? Я не зоолог, но читал, что пиявки каким-то образом разлагают воду на кислород и водород. Водородом надувают свои пузыри и так летают. Обычно дрейфуют по ветру, но если надо, сокращают чего- то типа мышц, выбрасывают неусвоенную воду и, пардон, отходы как через дюзы, создавая реактивную тягу. Управлять полётом они почти не могут, так, корректировка на метр-два относительно конечной цели. Дальность такого полёта у них до двухсот метров, но это у крупных особей, так что они обычно атакуют с короткой дистанции. Метров с двадцати-тридцати. Задача охотника выстрелить, когда пиявка выбрала цель или просто висит. Если она уже рванула, то сбить можно только ту, которая несётся на тебя, создав перед ней облако дроби. Скорострельность у наших «теллуров» высокая, дробь содержит не то натрий, не то калий, а сама дробина из магния. Гаусс против пиявок бесполезен, как и обычные пули небольшого калибра. Пиявка просто их не замечает, одна надежда, что попадёшь в нервный узел. А вот самовозгорающаяся дробь – самое то. У них же водород в пузырях, пусть во время атаки и не очень много. А водород с воздухом это что? Правильно, гремучий газ! Так что охота превращается в небольшой салют. Даже красиво. Если стая не слишком большая и близко не подобралась.

Фр-р-р… Обе установки выпустили сразу все ракеты и перезарядились. В зелёном облачке, которое уже целенаправленно двигалось к нам, расцвели разрывы боевых частей. Установки дали ещё один залп, а потом наступила наша очередь. Жаль, браслеты не отключить, уж больно мерзко они пищат… Под конец Игорь крикнул «Прекратить огонь», сменил боеприпас и несколькими выстрелами обычной дроби уложил к нашим ногам пару невзорвавшихся монстров. Рисковый мужик, я уже приготовился Инге во флаер зашвыривать.

– Никогда так не делайте, – нравоучительно сказал Игорь и повесил «теллур» на плечо. – Любуйся.

– Какая мерзость, – Инге, прижимая к груди дробовик, осторожно рассматривала более-менее целых пиявок: полупрозрачные «желейные» мешки, словно намазанные изнутри чем-то мутным и зелёным.

– Главное – не дать себя подстрелить. Отойди, – Игорь достал электрошокер и, когда Инге шагнула в сторону, ткнул им пиявку. Та содрогнулась и выстрелила вперёд стрекало, метра на два. – Оно выделяет сильнодействующий токсин, который убивает жертву и в десятки раз ускоряет процесс разложения. Через три- четыре часа растечёшься вонючей лужицей, а эта тварь наползёт сверху и всосёт. А потом ещё и размножится простым делением, с пережору-то.

Инге заметно вздрогнула.

– А в лесу они есть?

– Нет. Там деревья, сильно не полетаешь, у них же крыльев нет.

– Это хорошо. Хочу в лес попасть, никогда такого не видела. Он… – мы с Игорем переглянулись, и она немедленно возмутилась: – Что?!

– Ничего. Если обещаешь быть послушной в лесу, свожу.

– Да я вообще…

– Ладно.

Мы сели во флаер, и мне стало поспокойнее, когда Инге сунула дробовик обратно в крепление. А моя ненаглядная, похоже, уже и думать забыла про пиявок и всё поглядывала в сторону леса. Где-то я её понимал. Я лес люблю. Даже такой, слишком большой и чересчур населённый местами. Но сначала всё- таки дела. И научить эту бестолковку с оружием обращаться!

Игорь вернул флаер на трассу, «сел» на центральную проводку и прибавил скорость.

– Скоро в городе будем. Минут двадцать ещё, может, чуть меньше. Вы куда, в гостиницу или к нам?

– К вам – это в смысле?

– Вам жить где-то надо? Ну вот. Если в гостиницу, то можно в «Галактику» или «Выхлоп». «Галактика» – это сетевая гостиница…

– В смысле – сетевая?

– Одна фирма, и у неё на нескольких планетах гостиницы есть. «Выхлоп» – это недалеко от космопорта, там обычно экипажи останавливаются. Можно к нам, в Тортугу…

– Куда?

– Наш район. Там живут члены Братства. Там наш офис, наша же гостиница… Все свои, короче. Так что думайте.

Инге опять растерялась. Смотрит на меня круглыми глазами и шипит в ухо:

– Тим, я не знаю. У меня реально голова кру́гом. Я даже не врубаюсь, по местным меркам у нас много денег или нет?

– Прилично. Если не сказать до хрена. Так что можно хоть в «Галактику», счета всё равно мистер Харт оплатит.

– Тогда ладно. Давай в «Галактику»… А стена зачем?

Чем ближе мы подлетали к Виль-де-Ноэль, тем активнее становилось движение. А лес подступал к магистрали всё ближе, и местами ветви деревьев нависали над трассой так, что получались зелёные арки. Их заботливо поддерживали рукотворные опоры – к природе на Теллуре относятся трепетно. Днём сквозь эти арки пробивались яркие полосы света, но сейчас, ближе к вечеру, листья разворачивались, создавая даже на вид влажный полумрак. А по обе стороны магистрали тянулся высокий и прочный забор, который Инге вполне обоснованно обозвала стеной.