Последний падишах - [25]

…Вы все кушаете неторопливо, и царица-мать, которая сегодня в хорошем настроении, вспоминает прошлое: ссоры со своим покойным мужем и его раздражительность, проявившуюся уже в первую брачную ночь. Говорит она и о снятии хиджабов:

— В тот день, когда муж вывел меня с женской половины и, сняв хиджаб, посадил с собой в машину, повез в педагогический институт, по дороге он сказал: «Для меня хуже смерти то, что я жену, простоволосую, везу к чужим людям, но что поделать? Так нужно для страны: иначе нас будут называть отсталыми дикарями».

Эти слова удивляют тебя. А Его Величество смеется и шутливо замечает:

— Однако, мама, по совести говоря — с такой фигурой и лицом, как у вас, — действительно было лучше, чтобы вы показывались перед простым народом без чадры. Хотя в те времена вам приходилось носить такие дамские шляпки, больше похожие на детские горшки…

Все смеются, и каждый добавляет что-то; все больше в таком же шутовском, двусмысленном духе. Как бы изменить тон этих застолий, чтобы говорили здесь о более серьезных вещах?

В шахской семье ты утвердилась и обрела достаточную свободу. Ты им уже родила трижды: двух мальчиков и одну девочку. После каждых родов ты летала в страну мечты, и там пластический хирург-виртуоз подтягивал тебе кожу живота, так что никаких изменений и последствий видно не было. Кстати, не ты одна так поступала: многие члены шахской семьи также стали поклонниками скальпеля этого пластического хирурга — в народе вас даже прозвали «переделанными», с намеком на то, что шахская семья якобы страдает половыми и телесными уродствами.

Ты бросила себе в тарелку немного капусты и салата-латука и начала есть с изяществом косули. Тебе пришло в голову, что сегодня ты могла бы оттолкнуться в своих рассуждениях от преобразований венценосного отца твоего мужа. Лучше начать разговор с того, что любят в этой семье, а уж потом повернуть его в интересующую тебя сторону: к темам окружающей среды, исторических памятников и произведений искусства и литературы.

Ты спокойно начинаешь говорить, высказывая свои взгляды по поводу земли предков — тех краев, откуда был родом венценосный отец. Кавказ и территории, близкие к нему, — оттуда ведь происходил и пророк Заратустра, эти земли считались честью Ирана, и поэтому…

Краем глаза ты наблюдаешь за Его Величеством. Он занят карамельным кремом, однако и тебя внимательно слушает. Тадж ол-Молук опустила голову, а Шамс, как всегда, выглядит безразличной, зато Ашраф смотрит на тебя с насмешливой улыбкой, от которой ее губы кажутся намазанными жиром. До чего же горда и завистлива эта женщина! Никого больше нет в шахской семье столь дерзкого, и амбициозного, и грубого на язык. Пока тебе удавалось не позволить ей ущемить твои права, однако она тебя видеть не может и только и ждет случая с тобой посчитаться; и, если бы не честь ее брата, она бы давно это сделала. Нет такого человека, с которым у нее не было бы проблем, особенно это касается красивых женщин; и не случайно, наверное, говорят, что именно из-за нее брат ее расстался и с Фаузией, и с Сорайей.

Видишь, с каким раздражением она смотрит на тебя? Одному Аллаху известно, какие муки испытывает она, видя в зеркале собственное лицо. Не раз ты слышала от нее самой, что ей с детства не нравились ее лицо и фигура… Однако же, при всей своей гордости и эгоизме, она поразительно предана брату: в ее груди как будто бьется его сердце. Сердце брата, который, с самого начала деления яйцеклеток во чреве матери, отнимал часть принадлежащего Ашраф места; который, после рождения, выпивал часть ее молока из материнской груди; которому отец без остатка отдал всю свою любовь. А бедная сестренка с детства чувствовала, что она — лишняя. Но, несмотря на невнимание к ней отца, доходящее до хамства, она всю жизнь сопереживала брату и помогала ему. Порой она просто до истерики доходила из-за его нерешительности и пассивного поведения с противниками; в этом смысле она весьма гордится своими заслугами и иногда, когда хочет похвалить себя, вспоминает высказывание Сталина, который при встрече с ней якобы изрек: «Если бы у вашего брата было десять таких мужчин, как вы, он преодолел бы любые трудности».

Но ты не должна пасовать перед этой женщиной. Почему тебя так тревожит ее улыбочка? Научись у нее дерзости и продолжай говорить то, что говоришь!.. Впрочем, нет, не стоит зря тратить слова. Эти речи надо произносить там, где их готовы услышать, а не здесь, за семейным ужином, где царят лицемерие, двуличие и угодничество… Вон, взгляни, они даже собаку Его Величества не смеют отогнать, опасаясь, что ему это не понравится. Наглый, невоспитанный пес, как всегда, мешает ужинать и чуть ли не в тарелки морду сует, однако все делают вид, будто их забавляет поведение животного…

А Ашраф все посматривает на тебя исподлобья. Вроде бы о чем-то говорит с матерью, но ты уверена, что сосредоточена она именно на тебе… А какие складки выросли у нее под подбородком! Госпожа недавно вздумала взять на себя руководство иранской делегацией в ООН, и она так амбициозна, что даже рассуждает вслух, не занять ли ей пост генсека ООН. Услышав такое, Его Величество рассердился: «Моя сестра с ума спятила. Молодость уходит, климакс наступил, ее денежные интересы обеспечены, но теперь каждую минуту — новый каприз».