Последний остров - [98]
Уставился медведь на меня своими маленькими глазками и рассматривает, будто соображает: сейчас этого двуногого съесть или маленько подождать? Сам старый, еле на ногах стоит, нижняя челюсть отвисла, и в ней зубов-то нет, только два сточенных клыка торчат, как у кабана. Чудно мне стало. Я даже улыбнулся ему. Вот хоть убей меня на этом месте, правду говорю. Дальше вовсе чудеса. Подмигнул он мне и говорит человеческим голосом: «С днем рождения тебя, тезка». Я ему отвечаю: «Спасибо, Михаил Михалыч. Приходи гостем в лесничество, вместе и отпразднуем». «Ладно, приду. Только ты меду побольше для меня приготовь и ведерный чугун каши навари. Шибко я кашу люблю», — сказал так и заковылял краем болота.
— Складно ты брехать научился, — заулыбался в сивую бороду Яков Макарович.
— Вот, старый, не верит. Ты слушай дальше. Вижу, точно, уходит медведь, а все равно страшно, ну, наверное, от страху и пальнул ему бекасином в зад из обоих стволов. Оглянулся мишка. Смеется совсем как человек, да еще попрекает меня: «Эх ты, а еще лесной человек. Я ведь тебя не тронул, ты же пугаешь старика горячими шмелями».
— Гляжу я на тебя и удивляюсь. Не лесничий ты, а самый заправский охотник.
— Как это — охотник?
— Да обыкновенно. Брешешь складно. Все охотники горазды на побасенки. Ну вот скажи, разве животина умеет сказывать слова по-людски?
— Ну… може, он и не говорил. Так я по глазам его понял, что он хотел сказать. — Михаил перестал улыбаться, взъерошил на голове волосы, уронил меж коленей руки и теперь уж без смеха, с удивленной досадой досказал: — Ветка меня выручила. Уцепилась ему за хвост, посадила и ждет, когда я стрелять буду. А чем стрелять-то? Бекасином? Он же разорвет меня в клочья. Все равно… пальнул сдуру. Хоть и в пяти шагах, а мне кажется, он даже не почувствовал. И если бы не собака… Хватил он ее лапой — из нее сразу дух вон. На меня почему-то даже и не взглянул, только рявкнул и напрямки через тальник в болото ушел. А я что те заяц — такого стрекача дал, что только вот здесь очухался. И не помню, как добежал.
— Эко ты дело-то… Жалко Ветку. Хорошая была собака, не чета этому пустобреху… Чай-то будешь пить?
— Что ты! Какой чай? Дай отдышаться… Лучше всего поехали скорее в лесничество. Там нас Аленка и накормит.
Они запрягли Игреньку и поехали на кордон. Рассказ Михаила о медведе обрадовал деда Якова, он даже помолодел, начал вспоминать.
— Ну, коль сам хозяин лесной к нам пожаловал, стало быть, к удаче. Хороший тебе подарок ко дню рождения. Я уж годков семь или восемь не встречал медведей-то у нас. Раньше они тут хаживали. Таки другого зверья поболее нонешнего имелось. А вообче-то с медведями шутки плохи. Они ведь, как и люди, каждый имеет свой норов и свой характер. Да. Твой гость, видать, покладистый, или еще какая причина была, что на тебя не кинулся. Може, там детки его дожидалися. Все может быть. Был и со мной случай. Это когда мы еще только коммуной начинали жить. Однажды поехали втроем за жердями для фермы. Как сейчас помню, такая же пора стояла, весенняя, еще листва на деревьях не распустилась. Да, вот едем, значит, втроем: я, Бакин, это который лесником здесь до меня робил, и еще один, пришлый, Аркашкой его звали. Человек не деревенского происхождения, но грамотный и в коммуне справно работал. Верст за семь уехали от Нечаевки, как беда с нами приключилась. Лошадь вдруг всхрапнула да в сторону. Телега перевернулась, и придавило меня к высокому замшелому пню, аж круги радужные в глазах поплыли. А из кустов бурый вылазит, ревет благим матом и прямехонько курс на нас держит. Бакин проворный был мужик, что те огонь, быстро отскочил за ствол толстой березы, и когда зверь-то проходил мимо, он ему шасть за спину. Уцепился руками за уши и завернул голову. Кричит Аркашке, чтобы тот ему топор подал. А у Аркашки губы побелели, знать, впервой живого медведя встретил. Прижался к дереву, руки-ноги трясуном ходят. И я не могу до топора дотянуться. Лошадь храпит в хомуте, а телега давит мои ребра, аж пень за спиной трещит. Бакин глазами кровяные молнии мечет, всех богов по косточкам клянет, топор требует. Вот-вот его медведь с себя сбросит и разорвет как рябчика. Кое-как дотянулся я до топора, кинул его Аркашке. Тот топор взял, а подойти боится — перед глазами пасть клыкастая. И тут словно ветром сдунуло Бакина с медведя. Подскочил к Аркашке, выхватил из рук топор и одним ударом череп медведю раскроил. Дико взревел бурый и рухнул прямо на Аркашку. Заломил его крепко. Лошаденка наша из последних сил рванула, и у меня что-то хрустнуло во внутренностях. Тут я и потерял сознание. Очухался, когда уже к деревне подъезжали. Гляжу на солнце, а на нем тени нехорошие мельтешат. Бакин гонит лошадь что есть духу, а рядом со мной Аркашка лежит, холодный уже. Увидел Бакин, что я жив, обрадовался и плачет: «Хоть ты живой, а то ведь двое-то сразу — грех великий на душу». Вот ведь какие встречи бывают.
— Но откуда же этот у нас появился?
— Наверное, жил где-то невдалеке, край-то наш озерный не мал. Урманов да буреломов на островах исхоженных еще много. Оно ведь дело такое, жисть по-разному проистекает не только у людей, вот и этого могли потревожить соседи, али территорию два хозяина не поделили. Они строго территорию делят. Ну, этот в наш лес и перебрался.
Ее королевское Высочество принцесса Кентская, член Британской королевской семьи – не только высокопоставленная особа, но и талантливый исследователь и рассказчик. Она по крупицам собирает и восстанавливает историю своего рода, уходящего корнями в седое средневековье. «Ртуть» – третий том Анжуйской трилогии, действие которого разворачивается во Франции в XV веке. История жизни знаменитого Буржского купца Жака Кера поистине удивительная. Его смело можно назвать самым успешным предпринимателем в истории средневековой Европы и родоначальником капитализма.
В повести «Метр Адам из Калабрии» в лучших традициях плутовского романа и с теплым юмором рассказывается о злоключениях талантливого художника-самоучки, его прекрасной дочери и благородного разбойника.Иллюстрации Е. Ганешиной.
На что готова пойти женщина, ради благополучия собственного сына? Дженна, вдова купца Картхиса, во что бы то ни стало хочет сделать своего сына Рами благородным. Ради достижения этой цели она готова на всё. Лесть, предательство, убийство — в её арсенале нет запретных приёмов. Долгие годы она плетёт вокруг себя паутину коварства и лжи. Но в такой атмосфере, порой очень сложно бывает остаться собой, и не стать жертвой собственной хитрости…
Давным-давно все люди были счастливы. Источник Счастья на Горе питал ручьи, впадавшие в реки. Но однажды джинны пришли в этот мир и захватили Источник. Самый могущественный джинн Сурт стал его стражем. Тринадцать человек отправляются к Горе, чтобы убить Сурта. Некоторые, но не все участники похода верят, что когда они убьют джинна, по земле снова потекут реки счастья.
Повесть рассказывает о том, как жили в Восточной Европе в бронзовом веке (VI–V вв. до н. э.). Для детей среднего школьного возраста.
Евангелие от Христа. Манускрипт, который сам Учитель передал императору Клавдию, инсценировавшему собственное отравление и добровольно устранившемуся от власти. Текст, кардинальным образом отличающийся от остальных Евангелий… Древняя еретическая легенда? Или подлинный документ, способный в корне изменить представления о возникновении христианства? Археолог Джек Ховард уверен: Евангелие от Христа существует. Более того, он обладает информацией, способной привести его к загадочной рукописи. Однако по пятам за Джеком и его коллегой Костасом следуют люди из таинственной организации, созданной еще святым Павлом для борьбы с ересью.
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.