Последний остров - [58]
— Ого! В день не управишься.
— Про то и говорю. Завтра лишь к вечеру прибегу в Нечаевку.
— А если не прибежишь?
— Куда я денусь…
— Ты хоть скажи, зачем идешь?
— Да и сам толком не знаю. А шкодят гусиновские. Корней одноглазый, поди, с приятелем. Больше некому. Пожар — так, заделье. Чего-то они похлеще придумали. Ну, вот и надо бы досмотреть. Ты как думаешь, а?
— Вот что, Михалко, ты шибко не нарывайся. Може, они тебя заманывают. Грозились же. Эти гусиновские без царя в голове. Им што война, што мать родна.
— Там видно будет.
Собирался Мишка недолго: опоясался патронташем, сунул за пазуху две вчерашние лепешки, проверил в карманах спички и складной ножик. Закинув за плечо двустволку, подмигнул Егорке, ободряюще торкнул его по спине.
— Ну, побежал я.
На другой день поутру Яков Макарович Сыромятин дотошно и с пристрастием (уши чуть не оборвал) допытывал Егорку. Тот пучил глаза, икал с перепугу и в который уж раз вспоминал о происшествии в лесничестве. Рассказ его с каждым заходом обрастал все новыми и новыми подробностями. И только после того, как добавить Егорке стало уже нечего, дед размашисто написал несколько слов на оторванной от тетради корочке и приказал:
— Руки в ноги и без передыху до лагеря к Феде Ермакову. Передашь ему письмо. А свою пукалку тащи сюда.
— Мне мамка велела…
— Делай, што я велю. Не то башку отвинчу.
Егорка принес берданку и побежал в лагерь военнопленных.
А Сыромятин напрямик, знакомыми лишь ему тропами, направился сразу в дальнее урочище, к своему первому заброшенному кордону. Прикидывал и так и сяк, выходило, что беда грозит Мишке именно там, у сыромятинского зимовья. И теперь боялся опоздать, торопился, ведь Мишка ушел из лесничества вчера и до кордона навряд ли сумел дотопать за день. Значит, сейчас подходит к избушке, а там его непременно ждут. А кто ждет, Сыромятин уж и не сомневался, точно знал и потому корил себя, что припозднился и что с вечера еще не вышел на поиск.
Сам же Мишка Разгонов только смутно мог догадываться, что сулит ему встреча с браконьерами. Не раз уже сталкивался молодой лесник один на один с лихими земляками, но пока вроде обходилось. Правда, сегодняшний случай смущал неопределенностью. Кто? И зачем? Ведь пожар — дело нешуточное, а если сюда прибавить обиды потравщиков на строгость лесника да еще их угрозы, то получается так: или сегодня он поставит на место браконьеров и они больше не сунутся в лес с потравой, или гнать надо Мишку с работы в три шеи. Никакой он тогда не хозяин, а пустое место.
Вот поэтому в то раннее утро Мишка Разгонов впервые по-настоящему почувствовал взрослую ответственность за все дела в его лесном хозяйстве. Раньше к этому чувству примешивалась все же игра во взрослого человека, какое-то ревнивое созерцание самого себя со стороны. Теперь ничего не осталось, кроме главной заботы, — что там задумали гусиновские мужики. Точно так же Мишка думал об одном, отвечая в школе урок, не оглядывался на свою особу во время привычных домашних забот по хозяйству, не было время мечтать и на охоте, когда он скрадывал дичь.
Мишка шагал спорым, натренированным шагом, и само собой получалось, что нога ступала мягко, глаза видели все, что им полагается видеть: убегающую на север тропу, матовую росу на траве и кустах, тающий в низинках туман, быстро светлеющее небо. До слуха доносилось далекое озерное пробуждение чаек, осторожное поскрипывание тяжелых ветвей старых деревьев, легкие шорохи потревоженных птиц, которые уже проснулись, но сидели в листве сонные и немного продрогшие от росы и ночной свежести.
Тропа вывела к дороге на Гусиновку. Мишка остановился. Вот этого он совсем не ожидал. Если мужики ушли в деревню, то след их там не отыщешь, да что проку и в том, коль он их опознает без улик-то, не совсем ведь они без царя в голове, эти гусиновские горлохваты. Голыми руками их не возьмешь…
Он медленно двинулся проселком, переводя дыхание и отыскивая ночные следы. Пройдя так с полкилометра, Мишка с облегчением вздохнул, будто бы ему шибко подфартило и он нашел золотой самородок с кедровую шишку — следы круто повернули на старую просеку, что уходила в сторону дальнего кордона на грань трех районов. Вот теперь надо бежать сломя голову, бежать и видеть далеко вперед, не мелькнет ли на сумеречных еще прогалинах тень человека, заодно стараться услышать самую малую малость в поведении просыпающихся птиц, особенно сорок. Если уж случится на пути сорока, то она непременно подскажет, где привычное и повседневное чем-то нарушено. Не раз ведь бывало находили друг друга заплутавшие грибники, ориентируясь на сорочиный переполох. Носится сорока, подобно челноку, от одного к другому и трещит на весь лес. Это не от ума сорочиного, а от ее любопытства, ей и на этого охота посмотреть, и на другого глянуть, вот и мечется как заполошная.
Старая просека, по которой бежал Мишка, не походила на обычные, что рубятся по кварталам. Эта разделяла районы и соседние лесничества. Сложилась она, быть может, еще до рождения деда Якова, а вот не зарастала почему-то. Даже хранила неторную колею, хотя места здесь тихие, жутковатые. Слева и справа огромными палестинами дыбился старый лес, оттесняя подальше на взгорья лишний свет и птичью мелкоту.
Ее королевское Высочество принцесса Кентская, член Британской королевской семьи – не только высокопоставленная особа, но и талантливый исследователь и рассказчик. Она по крупицам собирает и восстанавливает историю своего рода, уходящего корнями в седое средневековье. «Ртуть» – третий том Анжуйской трилогии, действие которого разворачивается во Франции в XV веке. История жизни знаменитого Буржского купца Жака Кера поистине удивительная. Его смело можно назвать самым успешным предпринимателем в истории средневековой Европы и родоначальником капитализма.
В повести «Метр Адам из Калабрии» в лучших традициях плутовского романа и с теплым юмором рассказывается о злоключениях талантливого художника-самоучки, его прекрасной дочери и благородного разбойника.Иллюстрации Е. Ганешиной.
На что готова пойти женщина, ради благополучия собственного сына? Дженна, вдова купца Картхиса, во что бы то ни стало хочет сделать своего сына Рами благородным. Ради достижения этой цели она готова на всё. Лесть, предательство, убийство — в её арсенале нет запретных приёмов. Долгие годы она плетёт вокруг себя паутину коварства и лжи. Но в такой атмосфере, порой очень сложно бывает остаться собой, и не стать жертвой собственной хитрости…
Давным-давно все люди были счастливы. Источник Счастья на Горе питал ручьи, впадавшие в реки. Но однажды джинны пришли в этот мир и захватили Источник. Самый могущественный джинн Сурт стал его стражем. Тринадцать человек отправляются к Горе, чтобы убить Сурта. Некоторые, но не все участники похода верят, что когда они убьют джинна, по земле снова потекут реки счастья.
Повесть рассказывает о том, как жили в Восточной Европе в бронзовом веке (VI–V вв. до н. э.). Для детей среднего школьного возраста.
Евангелие от Христа. Манускрипт, который сам Учитель передал императору Клавдию, инсценировавшему собственное отравление и добровольно устранившемуся от власти. Текст, кардинальным образом отличающийся от остальных Евангелий… Древняя еретическая легенда? Или подлинный документ, способный в корне изменить представления о возникновении христианства? Археолог Джек Ховард уверен: Евангелие от Христа существует. Более того, он обладает информацией, способной привести его к загадочной рукописи. Однако по пятам за Джеком и его коллегой Костасом следуют люди из таинственной организации, созданной еще святым Павлом для борьбы с ересью.
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.