– А у них, видишь ли, хвостики!
Хозяин диковинного дерева идет в сад, срывает крупное яблоко, подходит и протягивает отцу. Старик долго разглядывает это чудо, потом стыдливо, почесав затылок, просит:
– Уж если вы хотите порадовать, то дайте еще одно. Старушка у меня дома и, право, ни во что не верит…
Тот, несколько смущенный своей недогадливостью, возвращается к яблоне. Потом оттуда спрашивает:
– Может, кроме старухи, еще кто есть?
Низко опустив голову, отец вздыхает и медленно, превозмогая огромную, неведомую ему ранее боль, отрицательно качает головой.
К своей деревне он добирается под самый вечер. На окраине села, у первого же колодца стоит девушка с двумя полными ведрами. Она стоит, одетая в легкое платьице, в старом свитере с короткими рукавами, стоит посиневшая от холода. Как только доносятся совсем близко шаги старика, ловко подхватив ведра, быстро переходит перед ним дорогу. Потом, поставив ведра у родительской калитки, говорит, улыбаясь большими черными глазами и как бы даже завидуя ему:
– Теперь вам правда очень повезет…
Отец вздрагивает, словно этот тоненький голосок вернул его из какого-то далекого мира. Улыбается. Теперь он наконец дома.
– Да мне, дочка, уже повезло!
А наша старая мать по-прежнему стоит у калитки, выжидая нас. Тихо дымится крыша старенького домика, топят и соседи справа и слева, и вся деревня теперь, поздней осенью, топит. Мама стоит у калитки, смотрит не мигая вдоль дороги и, вздрогнув, вдруг улыбается. В переулке показывается остроконечная шапка отца. Но, последив за ней еще некоторое время, мать горестно всплескивает руками: о боже, опять возвращается выпивши. И семенит к нему навстречу.
Поздней ночью из серо-черной высоты неба начинает прилетать и долго кружить над степью первый снег. Все замерло, как в час великого противоборства, а снежинки медленно кружат, приближаясь к тому месту, на котором лежать им зимушку целую. За первыми снежинками пошли другие, и снег все валит и валит. Запорошены снегом огромная долина, колодец с журавлем и неподвижная ворона. Мягко стелются снежинки над холодными водами Днестра, кружатся веером в глухих лесных оврагах, и на центральной улице Кишинева на тротуарах девственно белеет первый снег. Идет снег и у нас во дворе. Побелели крыша, и завалинки, и весь двор.
Ушла осень, а вместе с ней кончилась пора гостей в Молдавии. Теперь уж, когда зайдет речь о нас, уехавших, наши близкие задумчиво улыбнутся и подумают вслух:
– Даст бог, будущей осенью увидимся…
А на второй день чуть свет по занесенному снегом двору проходит наш гордый дерзкий петух, и, с ходу прыгнув на порог, хлопнув крыльями, он трижды по-библейски на всю окраину поет. Милая ты моя птица! Если мне когда-нибудь суждено будет вернуться, я привезу тебе два мешка чистой пшеницы и множество расчудесных курочек, чтобы сохранить навеки твой веселый мудрый род.