Последний леший - [81]

А подарку? Подарок скрепляет, это — точно. Обмен подарками — так и тем более, упадет взор на вещь заветную, дареную — и вспомнится образ нежный… Вот они с Сухматом и решили друг дружке чего такое ценное подарить. Было у Сухмата колечко, да не простое, а с янтарем, что в холодных морях северных к берегу прибивает. Да не прост был тот желтый камень, а был он с начинкою, да не с простой какой — не с жучком-паучком, а с самым что ни на есть настоящим джинном внутри!

Как туда тот джинн попал — неведомо никому было. Разве что у него самого расспросить — да для того, чтобы выспросить, надо тот камешек еще разбить. А потом — упустишь джинна, али непослушный какой попадется, или злобный совсем. Так никто джинна и не выпускал, предпочитали хранить — на самый крайний случай, вестимо! Вот так Сухмат колечко и подарил, да откуда взял — а был то трофей персидский — рассказал. Достала гречанка стекло зажигательное, да начала джинна того рассматривать — как он там в камне кувыркается, рожи строит да сказать чего-то такое пытается — обещает, небось, с три короба… Понравился бабенке подарок, решила отдариться равнозначно, повела Сухмата в сокровищницу свою, не побоялась, поняла уже, что не из тех богатырь ее, кто продать может…

Да, не сказал я, была та гречанка не простою богачкою, а колдуньей-ведуньей, да не простой, а наследственной, и роду ее ведуньему уж не одна тысяча лет была. Говаривали, что пра-прабабка ее что такое эдакое самому Лександру-завоевателю предсказала… Но дела колдовские новую знакомицу Сухматову мало интересовали, больше — мужи статные, а поскольку гречанка на редкость хороша собою была — то и волшба ей была пока что без надобности…

Показала гречанка кубок волшебный, что вино простое в трехлетнее превращает, да еще с разными другими штуками волшебными… Воздержался Сухмат от такого подарка — еще князь заревнует к кубку, лучше чего другое… То — история отдельная про кубок княжеский!

Предложила красотка другое — ковер-самолет настоящий. Правда, давненько на нем никто не летал, но и так видно было, что доподлинный! И во второй раз не принял подарка Сухмат, хорошо он помнил тот случай недавний, когда уселись они с Рахтою на ковер самолет вот такой же — обветшалый малек, слова нужные сказали, да только коврик взлетел, как «пр-р-т!» и прорвался посередине. Попадали богатыри на землю, бока порасшибли, да зареклись впредь на ковриках восточных, на тщедушных персов сотканных, летать пробовать! Ведь коня какого богатырю подбирают? Богатырского! Стало быть, и коврик богатырю только богатырский сгодится, а таковые пока не попадались!

Тогда третий подарок предложила гречанка — шкурку овечью, да не простую, а золотую. Рассказала, что приносит та шкурка богатство великое. Да ей она и не нужна — пришла та шкура к ней, когда богата уж была, известное дело — деньги к деньгам… Может, Сухмату, по воле богов, чего даст, в делах каких счастья подкинет?

Пожал богатырь плечами, отказываться не стал — не с чего было… Накинул Сухмат ту шкуру златую на плечи, да и распрощался с гречанкою своею. Другие богатыри только посмеялись, вот, мол, нашел, что на память из Царьграда забрать. Но неведомо им было, что не так все это просто, с шкурой с этой! Пока на земле грецкой они пребывали — ну, и ничего и не случалось, а вот как отплыли к родным берегам, так и началось…

Да, не знали богатыри, не ведали тогда, да, впрочем, и потом так и не узнали, какие страсти разыгрались тогда среди магов греческих и иных земель… Бывает, дерутся за реликвию столетиями, тысячелетиями, и она, эта реликвия — все это время у всех на устах. Чаши там разные граалистые, да зубы сакьямунистые… А бывает — вроде и знатная реликвия, и могуществом от нее веет немалым, но лежит она себе спокойненько одну тысячу лет за другой, да и забывают о ней, как будто бы ее никогда и не было! Особенно в тех случаях, когда от такой реликвии никакого толка себе не получишь, всей стране — это еще может быть. Войско чужеземное ей не побьешь, злата не накачаешь, красоток не привадишь! Так и забываешь о великом волшебстве, даже силе божественной, если лежит она, никому не нужная…

— Что же за шкура эта такая? — спросил Нойдак, — Какого такого зверя волшебного?

— Не зверя, а овна заветного, златого, а на ней, на шкуре этой, письмена древними богами, что нашим богам дедами приходились, написаны… Письмена те счастье и богатство приносят, да не одному ее обладателю, а всей земле, где шкура та хранится, — объяснил Сухмат.

— Письмена? — Нойдак живо заинтересовался, — А на каком языке, какой грамоты? Латинской? Греческой? Али рунической? — Хоть Нойдак читать-писать так и не научился, уж чего-чего, а названий от Черного Прынца он понахватался!

— Руны там, верно, потому как и называли эту шкурку Златым Руном, — подсказал Рахта.

— Истории той больше двух тысяч лет уже, — настроился на новую сказку Сухмат, — собрались как-то богатыри земли греческой… Трудно, конечно, поверить, что среди греков богатыри водятся, хлипкие они сейчас, это верно…

— Ничего, ты, кажись, им породу подправил, — усмехнулся Рахта.

— Но те богатыри греческие древние были родом своим русы, и только еще в землю грецкую пришли, и породы еще не спортили, — как бы оправдываясь за «греческих богатырей», пояснил Сухмат.