Последний курорт - [2]

— Может быть, тебе уйти на вольные хлеба? — спросила Пенни, потихоньку продвигая машину вперед.

Моника кивнула:

— Я об этом постоянно думаю, но мне надо выплачивать по закладной, и если… Понимаешь, если я потеряю эту работу…

— Ты ее не потеряешь! — решительно заверила ее Пенни.

Моника повернулась, чтобы посмотреть на подругу; на этот раз улыбка ее была более уверенной, а в глазах непритворно промелькнули искорки смеха.

— Пенни Мун, общение с тобой всегда благотворно влияет на меня, — Моника хмыкнула, — но прошу, давай поговорим о чем-нибудь хорошем. У меня и так с утра плохое настроение.

Пенни поморщилась, ощутив в животе нервный спазм.

— У меня тоже, — сообщила она.

— Ох, Боже мой, я же совсем забыла! — простонала Моника. — Сегодня ведь тот самый день, да?

— Да, сегодня тот самый день, — подтвердила Пенни.

— Значит, ты считаешь, что эта работа уже твоя?

Пенни пожала плечами.

Моника отвернулась и уставилась в окно автомобиля.

— Думаю, что так оно и есть, — проговорила она, пытаясь скрыть зависть в голосе.

Нельзя сказать, что Моника конкретно завидовала назначению Пенни на должность редактора отдела журнала «Старк»; просто ей казалось, что жизнь Пенни окружена этаким золотым ореолом удачи. По сравнению с теперешней жизнью Моники жизнь Пенни представлялась настолько очаровательной и беззаботной, что Моника заложила бы свою душу ради такого босса, как Сильвия Старк.

— А знаешь, из тебя получится потрясающий редактор, — не поскупилась на похвалу Моника. Это было правдой с многих точек зрения, да и небольшая лесть в данном случае не мешала, поскольку вполне вероятно, что Монике очень скоро предстоит искать новую работу. На самом деле журналы были не ее стихией. Моника предпочитала кричащие и невероятные заголовки ежедневных газет, статьи о нищих и прочих «язвах общества».

Пенни рассмеялась.

— Не думаю, что Линда Кидман согласилась бы с тобой, — возразила она, пробираясь под разгневанный хор автомобильных клаксонов сквозь сущий ад, украшенный красными огнями светофоров. — На самом деле она совершенно уверена, что получит эту работу, хотя бы по той причине, что гораздо опытнее меня. В «Старк» Линда работает по крайней мере в два раза дольше, чем я, и постоянно проявляла себя с хорошей стороны.

— Ты тоже хорошо себя проявила, — напомнила Моника. — И потом, Сильвия просто без ума от тебя, об этом все знают.

— Но Сильвия поступает честно. Между прочим, она сама объявит результаты конкурса, Моника коротко хохотнула.

— Тогда дело в шляпе, не так ли? — заявила она; — Сильвия хочет лично провозгласить, что ты наконец-то получила должность, которую она уже давно готовила для тебя.

— Не знаю, возможно, она просто намерена вежливо отказать мне, — возразила Пенни, надеясь в душе, что это совсем не так. А если все же это окажется правдой и ее боссом предстоит стать Линде Кидман, то тогда не останется другого выхода, как уйти из «Старк». Даже сама мысль о том, чтобы терпеть высокомерные насмешки прихлебателей Линды, была такой же неприемлемой, как и перспектива лизать ей задницу, чего Линда, безусловно, будет ожидать от нее. Честно говоря, именно вероятность того, что Линда может стать ее редактором, резко усилила амбиции самой Пенни, а позже эти амбиции превратились просто в навязчивую идею, которая, в свою очередь, породила некоторую самоиронию и непродолжительные вспышки театральной скорби, вызывавшие судорожный смех у коллег Пенни.

— Ты не думаешь, что тридцать лет — это слишком рано для должности редактора отдела? — спросила Пенни. — Я имею в виду, что, возможно, мой возраст…

— Твой возраст не имеет никакого значения, — оборвала ее Моника. — Я и раньше говорила, что все дело только в твоих способностях. — С одной стороны, Монике хотелось продолжить свою мысль и напомнить Пенни о той известности, которую она завоевала по обе стороны Атлантического океана благодаря своей интуиции, а также остроумным и иногда довольно спорным интервью. Все это печаталось в выходящем раз в две недели журнале «Старк», на страницах которого читателю предлагались на выбор новости, слухи и сенсации. Тираж «Старк» составлял свыше пятисот тысяч экземпляров. С другой стороны, собственная самоуверенность Моники не позволяла ей слишком уж расхваливать чужие способности, особенно когда собеседник был почти на десять лет моложе.

Моника с печалью подумала о том, что превращается в скверную, скаредную и мрачную старую деву, а вот Пенни ни в коем случае не будет такой скупой и злобной особой, какую бы неприятную шутку ни сыграла с ней судьба. Но ничего не попишешь, ведь не могут же все быть Пенни Мун, не так ли? Ясно, Господь не мог всех наградить таким сильным и вместе с тем доброжелательным характером; да и не каждому предложили бы работу в Нью-Йорке после опубликования статьи об антипатии Грэма Грина к американцам. Статья была пронизана блестящей иронией и вызывала смех у самих американцев. Не всякий может похвастаться даром Пенни совершенно четко знать, на какие кнопки следует нажимать, когда дело касается интервью. Буквально все — от премьер-министров до сутенеров и от суперзвезд до магнатов средств массовой информации, — казалось, просто жаждали поделиться своими секретами с Пенни Мун. Моника считала, что это происходит благодаря уникальному и вызывающему зависть умению Пенни заставить своих собеседников забыть о том, что у них берут интервью. Она знала, что Пенни объясняет свой замечательный талант недостатком возбуждения и приключений в своей личной жизни, отчего приходится восполнять этот недостаток сильными эмоциями, получаемыми в процессе интервью.